Стали тут зайсаны и все войско насмехаться над девушкой:
– Куда ты годишься? Разве бежать домой, когда бой начнется.
Девушка на эти насмешки ничего не ответила.
Доехали они до черного дремучего леса. Нет этому лесу ни конца ни краю.
Оставили зайсаны войско, приказали рубить лес, прокладывать дорогу. Целый день рубили. Пришла сумрачная ночь. На девяти тысячах мест раскинуло войско Тайбон-хана стоянки. Улеглись все на ночлег. И дочь старика Олекшина легла.
Утром, как заря загорелась, как солнце взошло, золотые лучи выпустило, села девушка на своего буро-пегого коня и поскакала куда-то. Отъехала она подальше от войска, вынула из колчана лучшую стрелу, положила ее на тетиву и натянула свой черный лук. Два конца тугого лука вместе сошлись, из большого пальца девушки потянулся дым, в конце стрелы показался огонь. Выпустила девушка стрелу в сторону черного дремучего леса.
Разорвала стрела черный лес надвое, как гриву жеребца. Открылся прямой путь. Удивились девять зайсанов Тайбон-хана, удивилось все войско. Стали воины переговариваться между собой:
– Подлинно ли это девушка? Разве девушка может так стрелять?..
По пути, проложенному стрелой, отправились все дальше. Дошли до синей реки, которая и движется и не движется. На другом берегу юрта хана Кузулуна видна, а подойти к ней нельзя.
Приказали зайсаны войску остановиться. Стали думать, как через синюю реку перейти. Ничего придумать не могли. Велели воинам расположиться на ночлег. Улеглись воины, заснули глубоким сном. Одна дочь старика Олекшина не заснула. Среди ночи встала она, превратилась в серую пташку, перелетела синюю реку и села на юрту Кузулун-хана, возле самого дымохода. Уселась и стала слушать, о чем в юрте разговор ведут.
Сидит в юрте старый Кузулун-хан, говорит жене:
– Близко подошли к нам войска Тайбон-хана, только не удастся им перебраться через синюю реку, не пустит их она!
– Неужели нет нигде перехода? – спрашивает хана жена.
– Переход есть, только никто не знает, где он, – отвечает Кузулун-хан. – А переход этот возле самого Темир-терека – железного тополя. Если найдут его – переправятся; если не найдут – ни за что не переправятся: не пустит синяя река!
Выслушала жена и говорит:
– А что будем делать, если перейдут реку войска Тайбон-хана?
– Тогда я превращу всех моих подданных в песок и угли, оставлю только самых негодных – больных да старых. Если пожелают их взять, пусть берут, – отвечает ей Кузулун-хан.
– А куда мы сами денемся?
– Сам я превращусь в паршивого старого верблюда, тебя превращу в кожемялку, а единственную дочь нашу – в молодую березу.
Дочь старика Олекшина все это выслушала, перелетела через синюю реку в стан Тайбон-хана, легла и уснула.
Настало утро, загорелась заря, взошло солнце, золотые лучи выпустило. Поднялись воины Тайбон-хана. Поднялись и девять зайсанов. Стали опять думать: где найти переправу через синюю реку?
Дочь старика Олекшина говорит:
– Идите все вслед за мною, я знаю, где можно перебраться на другой берег!
Села она на своего буро-пегого коня и поехала прямо к Темир-тереку – железному тополю. Нашла переход – единственный длинный конский волос, натянутый между двумя берегами, и поскакала по нему. А вслед за ней переправилось через синюю реку и все войско.
Подъехали к юртам – никого нет: ни Кузулун-хана, ни его жены, ни войска. Лежат в юртах только больные да старые. Стали девять зайсанов спрашивать их:
– Где ваш хан? Где все его воины?
Больные и старики говорят:
– Нет их, давно уж нет – пришел из нижней области Албыс-хан и угнал всех в свою сторону.
Озлобились зайсаны:
– Ну, если воинов нет и хана нет, возьмем в плен стариков да хворых людей, погоним к нашему Тайбон-хану всех слепых и горбатых!
Собрали пленников, стали в обратный путь готовиться.
Тут дочь старика Олекшина увидела паршивого старого верблюда, схватила его и привязала к хвосту своего буро-пегого коня?
– На что тебе нужен этот паршивый верблюд? – говорят ей. – Зачем его тащить с собой так далеко? Брось его!
– Он пригодится старым моим родителям – отцу и матери: будут вьючить на него дрова! – отвечает дочь старика Олекшина.
Стала девушка сгребать песок да угли и насыпать арчимаки – переметные сумы.
– Зачем тебе нужны песок и угли? Или у нас их не найти? – спрашивают ее.
– Угли пригодятся моему старому отцу, когда он будет ковать шило, – отвечает девушка, – а песок – чтоб засыпать им раскаленное железо.
Подняла она и кожемялку, которая возле самой ханской юрты валялась, навьючила ее на верблюда.