— Жаль чего? — спросил я.
— Помахать руками хотелось, а после обидчиков любимого мужа наказать, а ты не позволил!
— Махать руками можно, — я брезгливо поморщился, — но, не дай тебе Творец пустить в дело пульт и стрелять по людям красный лучом!
Тан Шор не поленился лично явиться в дом заместителя. Тот пригласил главу Совета в кабинет.
— Чем обязан? — спросил банкир.
— То, что произошло с вами, похоже на чудо, — сказал тан Шор, усевшись в кресло, — хотелось бы услышать, как все было, из первых уст.
— Уважаемый тан, в мой дом вернулись радость и счастье, разве это требует пояснений? Я был уверен, что мои коллеги искренне радуются вместе со мной.
Лицо высокого гостя без капли эмоций напоминало каменную маску.
— Она точно человек? — спросил он.
— Мне ее позвать?
— Пока не стоит. Вы не думали показать ее врачам на предмет тщательного обследования?
— Если этого потребуют законы страны, покажу, и пусть обследуют. Тщательно осмотрят и даже просветят аппаратом рушгета. Разве я против! Но, уважаемый тан Шор, мне ли не знать мою дочь?
— Что говорит сама Алина?
— К сожалению, не так много, как бы мне хотелось.
— Неудивительно, если она, в самом деле, воскресла из мертвых!
Правда ли, что вы приказали заменить памятник на ее могиле тяжелой мраморной плитой с надписью: «Восставшей из небытия»?
— Нехорошо оставлять памятник, когда дочь жива и здорова. Что касается плиты, я не желаю обсуждать эту тему. Газетчики словно взбесились и рады поливать меня грязью.
— И все же, что-то она вспомнила?
— Она сказала, что ее вернули в мир живых шаманы с гор.
— С гор Ундории?
— О горах Ундории неграмотные крестьяне придумывают свои сказки. По ее словам, настоящие шаманы живут на диком материке на вершине священной горы Ману-лоо. Молодая пара, мужчина и женщина, вытащили ее из бездны и вернули ко мне.
— Мужчина и женщина? — переспросил тан Шор.
— Она сказала, что мужчину зовут Петер.
— На его месте я бы заодно вернул вам и полмиллиона банов.
— Полагаете, это они? Сумма незначительная, но тут дело принципа.
— Я поговорю с Барусом. Он парень смышленый. Не мешало бы этим шаманам, хотя бы символически отсидеть пару лет за кражу. Спускать такие вещи нельзя никому, даже волшебникам.
— Согласен, уважаемый тан. Вашему племяннику верить можно, парень головастый!
Глава одиннадцатая
В этой реальности не было никаких следов моей повести «Дела Творца нашего». Ее словно кто-то стер с матрицы пространства-времени. Я не поленился сходить в библиотеку и взять те самые номера журналов. И не обнаружил ни одного моего произведения. Слава писателя осталась в другом мире. Папаша Бор, тем не менее, помнил о деньгах, которые я у него экспроприировал. Это я выяснил, случайно подслушав его разговор с главой Совета. Марна, кстати говоря, не отказалась бы снова сходить через «кривое» окно, мои приключения показалось ей забавными. Но я встал насмерть, заявив, что если она туда отправится, нам придется навсегда расстаться. Она обиделась, но я не шутил. Я подозревал, что в результате таких экспериментов мы можем забыть друг друга. Компьютер привел в пример старинную фантастическую повесть, где речь шла об искаженном мире. Я прочитал и впечатлился. В подобную дыру попадать не хотелось, тем более, навсегда потерять мою ненаглядную. Слева у нее родинка, или справа, я решил, что это не столь важно, больше никуда не пойду, мой дом здесь! Я бы заблокировал неисправное окно, если бы знал, как это сделать. Не хватало, чтобы кто-нибудь к нам приперся оттуда и начал гнуть пальцы.
На международной арене дела здесь обстояли не так плохо. Угроза войны отодвинулась, тан Бор поменял политический имидж ястреба на миротворца. Все же, правильно я сделал, вытащив сюда его дочь. Это заметно повлияло на мировую обстановку. Дело шло к подписанию межгосударственного договора о торговле и сотрудничестве в области науки и технологий.
— Не пора ли расслабиться? — обратилась ко мне Марна, когда мы собрались завтракать, — Ты постоянно напряжен, словно ждешь от судьбы очередного удара.
— С тех пор, как я оказался на вашей планете, о спокойной жизни пришлось забыть.
— Старый ворчун! Я снова вижу перед собой семидесятипятилетнего землекопа.
— В тот раз ты назвала меня приставучим старикашкой.
— В Гунце они не давали прохода ни мне, ни другим девчонкам.
Я надеялся, что больше глупостей она не наделает. Хотя и я хорош, едва не застрял навсегда за кривым зеркалом. Думать о том, что и этот мир не такой прямой, как кажется, я себе запретил. Я не стал говорить об этом со своей половиной, но мелкие отличия бросались в глаза и вызывали неясную тревогу. Масла в огонь подлил мой компьютер с древней повестью о человеке, попавшем в искаженный мир. Моя единственная настоящая вселенная осталась далеко, вернуться туда я не мог. Приходилось считать этот мир настоящим, основным и единственным. После завтрака я предложил посмотреть, чем занимаются сейчас сильные мира сего.