Утром все неожиданно встало на свои места, полицмейстер порадовался, что не поддался первому порыву и не бросился арестовывать шамана и его подругу. Он знал, что ничего хорошего из этой затеи не выйдет. В конце концов, папаша Бор должен испытывать к этому Петеру благодарность за возвращение любимой дочки, а не пытаться засадить в кутузку. Путь даже символически на месяц или год. Да и можно ли после столь удивительных событий всерьез рассчитывать на то, что удастся схватить волшебника? Пусть дядюшка Шор его уволит и отправит на пенсию, он, Барус, пальцем для этого не пошевелит. Проглотив скудный завтрак, есть вовсе не хотелось, даже не прихватив удочки, полицмейстер поспешил на место. Ни к чему было изображать заядлого рыбака, когда предстоял серьезный и, как он надеялся, откровенный разговор. Тана полицейского грызло любопытство. Кто такой, или что такое этот Петер с его подругой? Может, именно сегодня, эта тайна, хотя бы частично, приоткроется?
Едва мы проснулись, Марна принялась готовить завтрак. Я выбрался из палатки и ополоснулся прохладной речной водой. На улице посвежело, накрапывал мелкий осенний дождик. Я присел к костру, на котором грелась в чайнике вода. Все же, нет ничего более приятного в такую погоду, чем древний огонь с исходящим от него теплом.
— Как думаешь, Барус придет? — спросила Марна, раскладывая по тарелкам горячую кашу.
— Не придет, а прибежит.
— С отрядом полиции?
— Не станет он этого делать. Барус один из самых умных и хитрых людей в Гарце, он наверняка нас уже расколол.
— И попытается нас арестовать?
— Надеюсь, он понимает, чем это может грозить. Думаю, нашего полицмейстера одолевает любопытство.
А мне почему-то пришла в голову неприятная мысль о том, что этот мир существенно отличается от предыдущего. Здесь никогда не издавалась автобиографическая повесть и книга о грядущей войне. И фильм об ужасающей бомбе в синематографе не проходил.
Марна, как и полицмейстер, плоть от плоти, принадлежала этому миру. Получается, где-то осталась другая Марна, которую я оставил, по глупости сунувшись в неисправное окно? Я гнал эту мысль, но она постоянно возвращалась, отравляя существование. Я понимал, что, ни вернуться обратно, ни проверить верность такого предположения, невозможно. К сожалению, блокировать определенные области памяти можно было только с помощью Умника. Сам я этого сделать не мог.
Многое пропало, думал я, прихлебывая ароматный чай, но кое-что, все же, осталось. В том числе некоторые фокусы. Цирк Клински, например. Я не заметил, как сказал это вслух.
— Это где ты захотел намять силачу бока?
— Бока мять я не решился, скорее всего, намяли бы мне.
— А потом ты производил в уме безумно сложные вычисления.
— А встречу с переодетыми разбойниками помнишь?
— Которые оказались журналистами. К чему ты это говоришь?
Я предпочел уйти от ответа. Лучше ей о моих подозрениях не знать.
— Вон и наш рыбак, — сказал я, — торопится, даже удочки дома оставил. Ну, точно, пытать нас будет, жаждет услышать правду!
— Я ему каши положу, небось, с утра голодный, — сказала Марна, доставая из рюкзака тарелку и кружку.
Я подбросил в костер веток, огонь весело затрещал, разгораясь и пыхая жаром. Хорошо сидеть в тепле, когда вокруг по-осеннему холодно, а сверху накрапывает противный мелкий дождик. Мне этот дождик еще в Акрии до смерти надоел. Вместе с занудной старухой Го.