— Кажется, заело, — огорченно сказал он.
— Дайте глянуть, — я протянул руку. Не ожидая подвоха, корреспондент отдал фотоаппарат. Я открыл заднюю крышку, засветив пленку.
— Что вы делаете!? — вскричал он, но было поздно. Пленка вывалилась, растянувшись до пола. Я извлек ее, поставил крышку на место и вернул остолбеневшему тану аппарат. Марна с усмешкой наблюдала за моими манипуляциями.
— Уважаемый тан, — сказал я, — мне бы очень не хотелось, чтобы наш дом осаждала толпа журналистов и прочей публики. Придется вам обойтись без фотографий. Можете писать свою статью, но там не должно быть, ни слова о моей жене. Если, все же, о ней напишете, я очень сильно обижусь.
— Но тан Петер, — голос Эспера дрожал от возмущения, — разве можно ограничивать свободу слова?
— Свобода свободе рознь, разве мы с женой не имеем права на личную жизнь в этом замечательном месте? В доме я хозяин, посему не желаю, чтобы на пороге толпились жаждущие сенсаций корреспонденты.
— Я уйду, но ничего обещать не стану, — ответил этот упрямец и направился к выходу. Я смотрел ему вслед и думал: прибить сейчас, или сделать это позже? Марна заметила мой взгляд и отрицательно качнула головой. К сожалению, она права. Покончи я сейчас с этим типом, придется снова пускаться в бега. А без техники шаманов и слайдера, сделать это будет непросто. В тот же день я обратился за советом и помощью к соседу. Он показался мне честным человеком, даром, что служил в управлении безопасности. К счастью, тан Коур и его жена Ане оказались дома.
Узнав, в чем дело, сосед сказал: «С одной стороны, отбить охоту у падкой на сенсации публики не сложно, а с другой, надеюсь, вы понимаете, они не оставят попыток выяснить всю вашу подноготную?»
— Надо помочь людям, — с сочувствием сказала танна Ане, которую, как выяснилось, в свое время тоже доставали представители этого вездесущего племени.
— Несколько лет назад, — сказал тан Коур, — мне удалось накрыть так называемую «Бригаду демонов». Организацию бандитов, грабящих зажиточных граждан. Я внедрил туда своих людей, в результате все бандиты до одного, а их было двадцать девять человек, были схвачены и казнены.
— После этого нам целый месяц не давали проходу, — добавила его супруга, — в том числе тогда еще младший корреспондент «Криминального мира» тан Эспер. Кстати, очень неприятная личность.
— Попробую вам помочь, — сказал сосед, снимая трубку телефона. В Бруссии недавно началась повальная телефонизация, но тану Коуру телефон установили еще в те времена, когда он служил в безопасности. Разговор был недолгий. Сосед связался с неким полицейским бурлетом, немалой, видно, шишкой и кратко, по-военному, обрисовал ситуацию. В ответ выслушал заверения, что редактор журнала получит по мозгам, а также пожелание дружеской встречи в самое ближайшее время.
— Вот и все, — сказал он, — визитов больше быть не должно, а над слухами, к сожалению, безопасность не властна.
«Жаль, что собак здесь нет, — подумал я, — завел бы волкодава и повесил на калитке строгую надпись о злой собаке. Может, ящерицу, какую завести, крупного желха?»
Потом мы пили чай и играли в ом. Я играл честно, не прибегая к компьютеру. В результате расстались друзьями. Быстро удалось справиться с проблемой! Я не подозревал, насколько сильно ошибался.
Не успели мы вернуться домой, Марна упала мне на грудь и горько разрыдалась.
— В чем дело? — испугался я. — Что не так? Тебе плохо?
— Не плохо, — ответила она сквозь слезы, — ужасно!
И она выложила мне все. Ах, я балда! Обладая полной информацией для анализа ситуации, думать на подобные темы даже не пытался. А зря! Оказывается, с первого дня пребывания в этом мире, Марна ощущала присутствие двойника. Если близнецы чувствуют друг друга на расстоянии, и этот факт доказан, что должна была чувствовать она? Ей снились яркие сны, в которых она занималась дикой борьбой со своим тренером или дома общалась с матерью. Отчима в этих снах не было, ей казалось, что она с ним сделала что-то нехорошее. Поначалу сны ее радовали, и все было замечательно. Марна считала, что это не более чем воспоминания о прошлом. Но сегодня ей привиделось, как ее схватили и посадили за решетку. Угрожали и обещали после суда отдать Гарцу, где ее, как выражались тюремщики: «Порежут на лоскуты».
Я пытался ее успокоить, сказал, что это пройдет, но она серьезно посмотрела на меня.
— Ты не понимаешь, Петер. Я слышу ее мысли, чувствую боль. Скорее всего, и она меня слышит, но не обращает внимания, считает больным воображением. Что будет со мной и ребенком, когда ее начнут убивать? В Гарце папаша Бор обещал растянуть казнь Альты на неделю. Представляешь? Я все это буду видеть, и чувствовать, словно режут не ее, а меня. Тюремщики ее били, а вот результат, смотри.