— Странно, — удивилась Лайма, которая так и не поняла, зачем нужно избавляться от страстей и увлечений.
Зигмас показался девочке «презабавным».
— Да, порой он бывает смешным, — подтвердил Костас, — зато на гитаре играет — заслушаешься…
— А каким я тебе кажусь? — неожиданно спросил Костас. — Небось смешнее всех?
Мальчик глядел на девочку в ожидании ответа, однако она молчала. В глазах ее угасли веселые огоньки.
— У тебя светлая голова, Костас, — наконец произнесла Лайма, — ты умнее их всех. Но мне кажется, тебе что-то мешает быть счастливым. Мне тоже.
— Ты хочешь сказать, что несчастлива?!
— На меня порой находит что-то такое — жить не хочется…
— Ведь ты такая красивая, нравишься всем.
— Красивая… Ну да, мальчики угодить мне стараются, любое желание предупреждают. И мне это иногда даже нравится. Конечно, пустое это дело, а все равно нравится. Зато порой такое зло разбирает, что, кроме внешности, они во мне ничего и видеть не хотят. Заберусь куда-нибудь подальше от всех и плачу… Ты первый со мной по-человечески заговорил.
Понравились ли Костасу ее последние слова? Пожалуй, да. Но только ему во сто раз было бы приятнее прикоснуться к ее руке или погладить отливающие медью волосы. Совсем недавно он тайком мечтал об этом, но сейчас, после разговора по душам, его желание казалось немыслимым, неосуществимым. Однако несмотря ни на что он был счастлив в это мгновение. Счастлив, что сидит здесь, рядом с ней, запросто разговаривает и не чурается ее, как остальных девчонок.
— Ты не только красивая. Ты еще и умная, — сказал он. — Хотя бы потому, что пытаешься разобраться в себе.
Лайма тряхнула волосами:
— Что толку? Воли у меня все равно нет и измениться я, пожалуй, не смогу. По-моему, я ничтожество.
— А ты попробуй выработать волю. Скажем, поставь перед собой какую-нибудь цель. Пусть маленькую вначале, но ты от нее не отступайся, добивайся своего.
— Цель, говоришь?
— Ну да. Каждый должен иметь какую-то цель и стремиться к ней, чего бы это ни стоило. Чтобы все вокруг исчезло и впереди маячила только она одна — словно высокая башня, на которую нужно непременно взобраться.
— А у тебя, Костас, есть цель?
— Есть.
Теперь Лайма глядела на него с откровенным любопытством.
— Решил стать археологом.
— По-моему, они уплыли на раскопки, — ни с того ни с сего сказала Лайма, и мальчик понял, что сейчас ее мысли далеко отсюда — скорее всего, она следит мысленно за лодкой, где сидит на веслах Ромас…
— Ты угадала.
— Что им там понадобилось?
— Археолог Калпокас с ребятами клад нашел, а Находка пропала, и ребята решили помочь найти ее.
— Что ты говоришь?! В первый раз слышу. Ну, мне пора, совсем заболталась, — снова приветливо произнесла она, будто вернувшись издалека.
Подняв с земли корзинку, Лайма исчезла в лесу.
Костас продолжал перебирать в памяти недавний разговор. Такая красивая и… несчастная! Чего только на свете не бывает…
Глава девятая. Тайная операция
Переплыв озеро, Ромас и Йонас направили лодку к берегу. Побуревшие на солнце прибрежные холмы казались пустынными и безлюдными. Они вытащили лодку на сушу, немного размялись после долгого сидения и вскарабкались вверх по обрыву. На круче в неглубокой ложбине мальчики легли на землю и стали наблюдать за озером. Лодка по-прежнему виднелась внизу, на берегу никого не было.
И вдруг… Ветки растущей на берегу ольхи шевельнулись, кто-то спрыгнул с дерева. Воровато оглядевшись, неизвестный стремглав бросился к лодке. Мальчики разглядели его: это был Лауринас.
— Видал, где его убежище? — прошептал Йонас.
— Не так уж он глуп, как все думают.
Парнишка, пугливо озираясь, стоял возле лодки. Потом он развернул ее и поволок к воде. Зайдя по колено в воду, снова поглядел на берег, словно сомневаясь в чем-то…
Ребята за кочкой лежали как на иголках: чего он тянет, пусть уж отчаливает поскорее…
Лаурас залез в лодку, устроился поудобнее и принялся, как в прошлый раз, беспорядочно махать веслами, сбивая верхушки рогоза. Лодка кружилась на месте, еле заметно отплывая от берега. Все же она удалялась. Когда суденышко очутилось в самой гуще прибрежных зарослей, Ромас не выдержал:
— Айда!
Друзья вскочили и помчались под горку. Лауринас сразу заметил их и встревожился: свесившись за борт, он глядел на воду, видимо собираясь вылезти и удрать. Но так и не вылез — очевидно, было глубоко. Тогда незадачливый гребец схватился за весла и попробовал грести назад, но лодка лишь развернулась боком и застряла. Поняв, что уплыть не удастся, подросток отложил весла и с невинной улыбкой стал дожидаться преследователей.