— Чего ж тут скажешь? Откопали из-под земли что-то, простому человеку и не понять.
— А вот и говорил, — перебила мужа старушка. — Как сейчас помню: осмотрел он, значит, эти вещи, покачал головой и говорит…
Она осеклась под неприязненным, суровым взглядом старика, но тут же с улыбкой докончила рассказ:
— Так вот, покачал он головой и говорит: «Уж не домовой ли натаскал в ту гору все эти богатства? Мог бы и нам принести». Вот. Слово в слово помню.
— Ну и что с того? — не сдавался старик. — Мало ли что у человека с языка сорвалось…
— Что все-таки могли значить его слова? — размышлял вслух Ромас.
— Не стоит и голову ломать, — махнул рукой старик. — Слово что птица: вырвется — пойди догони его.
— А потом что? — не унимался Ромас.
— Было бы о чем говорить! Постояли мы с ним немного во дворе, поболтали о том о сем, товарищ Калпокас вещи найденные в амбар унес, а потом Руопис еще раз распрощался и ушел.
— Не совсем так, — возразил археолог. — Перед этим я одолжил у одной из девочек косынку, завязал находку в нее и только тогда отправился в амбар.
— Не было ли случайно с Руописом собаки, коричневой такой, с белым пятном на шее?
— Собаки? — Старик задумался. — Пожалуй, была. Точно сказать не могу.
— Зато я помню, — сказал руководитель. — Когда тот человек разглядывал наши сокровища, пес поставил передние лапы на сруб и принялся обнюхивать их. Я прикрикнул на него, но он не обратил на меня внимания. А когда шел с узелком к амбару, собака за мной бежала. Никак прогнать ее не мог. Она и ящик обнюхала, куда я находку спрятал, только тогда убежала.
— Мы ей колбасы дали, когда она за вами увязалась, — вспомнила какая-то девочка, — но она лишь хвостом завиляла и не притронулась.
— Как зовут собаку, не знаете? — спросил Ромас.
— Домовой, — ответил хозяин. — Очень умный пес и добрый.
— Даже слишком умный, — согласился Ромас. — Ведь на другой день, когда все ушли на раскопки, пес прибежал сюда, забрался через дыру внизу в амбар и унес клад. Скорее всего, потащил его домой, да не донес. По дороге повстречался ему сын кузнеца Лёнгинас. Запустил в животное палкой, Домовой и выпустил ношу из зубов. Парень развязал узелок, косынку здесь же, в кустах выбросил и наш клад домой забрал. Откуда кузнецу знать, что это за штучки? Вот он и выковырял бусинки, концы ожерелья обрубил и сделал из них блесны.
— Ты, парень, никак сказки нам рассказываешь? — покачал головой старик.
— Нет. Об этом я узнал у самого Лёнгинаса. Отец его поприжал, вот он и выложил все как было. И вовсе не в кустах сын кузнеца нашел клад, как выяснилось. А бусинки Лёнгинас сменял у Вациса на резиновые ласты, тот эти ласты — на самодельный пистолет у Гогялиса, Юргис же подарил бусинки Лайме Балтуоните… Вот за этот-то кончик нитки мы и ухватились, а уж потом размотали весь клубок. Одного только пока не выяснили: случайно ли пес утащил клад или ему приказали это сделать? А про то, что он все тащит в дом, знает каждый в деревне. Сам Руопис хвастался.
— Гм… — смущенно хмыкнул старик. — Руопис человек порядочный и за животное не ответчик. Не поверю, чтобы он приказывал собаке это делать.
«Вот уж Фома неверующий! Зато старушка наверняка знает, она давно говорила», — подумал Ромас.
Старики по привычке заспорили. Загомонили и все вокруг, загалдели: мог, не мог, велел, не велел… Насчет домового, что таскает Руопису богатства, уже выяснили: басни это… Но не исключено, что хозяин мог дать своему верному псу по кличке Домовой приказание принести клад… Только разве об этом когда-нибудь узнаешь?..
Глава девятнадцатая. Глаза земли
Озера — глаза земли. В их зрачках отражается и небесная синева, и плывущие высоко облака, и солнечные блики. Спокойно глядят они в ясный погожий день своим таинственным, заманчивым, немигающим взглядом. Но порой, когда налетит внезапно буря и расколет на части молнией небеса, эти глаза земли становятся свинцовыми, суровеют — страшно тогда заглянуть в их глубину.
Трудно, однажды полюбив, покинуть это чудо. Никак не могут ребята расстаться с ними, а ведь пора: они отдохнули, накупались вволю, славно порыбачили и, главное, здесь на их долю выпало столько удивительных приключений! Самое время складывать рюкзаки, убирать палатку, тем более что Йонас с отчимом должны ехать к родственникам в колхоз, а Костас с отцом — на взморье. Зигмасу вообще начало понемногу надоедать, и он с удовольствием поскорее исчез бы отсюда, если бы… если бы не Эгле. Она такая… и не скажешь сразу, какая. Не торопится и Йонас. Ах, эта Юргита! Вот если бы можно было одновременно находиться и дома и тут. Так и откладывают ребята отъезд: завтра, успеем еще! Однако наступает это самое завтра, но никто и не заикается о том, что пора собираться. Жизнь продолжает свой бег по заведенному ритму: Йонас мчится к Заколдованной горе и поспешно сует руку в дупло, Зигмас что ни день дежурит возле Эглиного дома. Ромас отправляется на рыбалку, читает технические журналы и книги. Ну а Костас? Тот трудится с группой археологов Калпокаса, собирает ракушки — готовит подарок отцу.