— Может быть, ты послушаешь меня? Продолжать мне оставаться? — говорит он с обидой в голосе, обращая мои мысли на происходящее.
— Давай пройдём в гостиную, сядем, я принесу стаканы, бутылку вина, и поговорим. Он проследовал за мной. Несколько минут проходит в молчании.
Гость быстрым взором окидывает стену, и его взгляд задерживается над камином напротив дивана, где на самом видном месте в пору наших встреч висели его картины. Теперь их там нет. Снисходительно–ироничная усмешка мелькает на его лице. Много смыслов можно было прочесть в этой усмешке. «Ну вот мол, все — предатели! И ты такая же, как и все».
Эти картины–лица он рисовал после трагической смерти моего мужа Якова, обстоятельства гибели которого я сейчас не буду описывать, и эти рисунки были его и моей памятью о Якове, символизируя нашу дружбу.
«А картин‑то уже нет. — Всё забыла!».
В те печальные мои дни Игорь прилетел в Хьюстон на похороны Якова из Англии, где в Лондоне ставил какой‑то спектакль. Его приезд был поддержкой моих сил сопротивления отчаянию, источником магической силы. Тогда в несчастии он утешал меня всяческими способами, словами и даже шутками, разыгрывал «театр», взяв всю режиссуру на себя. В то время его слова и действия для меня имели значение молитвы, были целебным бальзамом.
В момент, когда последний щебень вместе с землёй упал на Яшин холм, когда могила была уже закрыта, при проливном дожде и небе, покрытом тучами, посреди мёртвой тишины он, повинуясь неясным импульсам, издал пронзительный и протяжный крик отчаяния, переходящий в высочайший накал страсти, уходящий в небеса. Крик был сладостный и дикий, пронизывающий и показывающий нам, самым близким друзьям Якова, что исступлённым стоном заканчивается жизнь, как и соитие. В его таинственном соло всё сплелось: призыв любви и страсти, отчаяния и сладострастия, жизни и смерти.
В эти секунды каждый из нас улетел в запредельное… по ту сторону… ушёл от всех оков жизни, закрыл глаза на трагичность существования и ужасы ночи. Родилось внезапное общее опьяняющее чувство, неизвестный сон, в который Игорь погрузил нас, чтобы мы посмотрели обратно на жизнь, как на вожделение. Два существа, сливаясь в блаженстве для высшей радости, ужасаются пробуждению. Мы все снова увидели, что радость соединения двух людей — сладостный союз и отчаянье завершения акта любви похожи на всю жизнь, не различаясь по времени перед вечностью, и что в акте любви заключается элемент аналогичный смерти. В эти мгновения смерть явилась нам не как предмет ужаса, а как естественное виденье. И никто из нас не должен отчаиваться, а, преодолевая страх безысходности, наслаждаться жизнью. Вопреки.
А когда всё стихло, все хранили торжественное молчание, ставшее просветлённым, сосредоточенным, одухотворённым.
Несколько часов спустя, когда я тихо сидела в гостиной, смотрела на Яшины картины и плакала, он подошёл ко мне и, взяв мою ладонь в свою, подогнув колени и склонив голову, говорил и говорил прекрасные слова утешения: «Яков, мой великий друг, всю жизнь стремился к чистому свету и обрёл его. Посмотри на его картины, на свет, идущий изнутри сквозь сплетение чёрных линий, сквозь паутину жизни, на возникающие из хаоса мира фигуры. Посмотри! Мне больно без него в этом уменьшающемся мире, в сокращающемся для меня времени. Я мог с Яковом часами говорить о возвышенном, но он слишком хорошо относился к людям, к этим лимитивно–образованным дикарям, и попал в эксоновскую яму со скорпионами. Прометей за свою чрезмерную любовь к человекообразным подвергся терзаниям коршунов, так и Яков, как Прометей… Посмотри, коршуны вокруг кружат! А ты — художница жизни. Ты должна жить. Я буду молиться за тебя и за твоих сыновей. Зови меня всегда, и я буду рассказывать тебе сказки. Никто тебя так не рассмешит как я, ты будешь смеяться пригоршнями. Заговорю лаем Руслана, как Яков хотел, чтобы мы прорубили тропинку в американо–таёжных завалах к нашему родному концлагерю. (Яков предлагал ему поставить фильм «Верный Руслан») Давай, я назову все неназванные Яковом картины смешными именами, например, эту… — и, показывая на фиолетовую абстрактную картину, называет: «Мир–ра ебётся со слоном».