Выбрать главу

В Москве их общение перешло в официальную плоскость - ни пикников, ни Высоцкого, ни встреч семьями и тем более домино - стало телефонным, пока Андропов возглавлял КГБ, и очным после его перехода в ЦК. Горбачев иногда по нескольку часов в день проводил в его кабинете. Оглядываясь назад, на этот своеобразный "служебный роман" двух политиков, различавшихся и характером, и манерами поведения, можно только восхититься иронией истории. Случилось так, что Андропов, проводивший рабочий день в поисках противников и оппонентов Системы и пресекавший в зародыше, нередко самыми жесткими методами, их деятельность, в свободное время пестовал, натаскивал и готовил на роль своего преемника того, быть может, единственного, поистине эффективного диссидента, который, подобно спасенному в детстве от насылавшихся на него напастей Гераклу, должен был начать в урочный час свои исторические подвиги.

Не зря Библия и в наши дни сохраняет титул "Книги книг": как не вспомнить о царе Ироде. Ради сохранения своей власти он распорядился истребить всех младенцев мужского пола в Вифлееме, но, несмотря на это, оказался спрятан и защищен тот, кто по приговору судьбы (истории) должен был стать Царем в Иудее. Парадокс состоял в том, что воспитание будущего Царя судьба доверила человеку, исполнявшему роль меча в руках Ирода.

Спустя несколько лет после распада Советского Союза одного из последующих руководителей КГБ - В.А.Крючкова спросили: как получилось, что эта вездесущая организация проглядела того, кого сам он назвал "предателем", затесавшимся в ряды партии и согласовывавшим свои акции по "планомерному развалу СССР" с Вашингтоном, тот ответил: "Арестовать, по понятным причинам, Генсека ЦК КПСС мы не могли. (В августе 91-го фактически Президента СССР все-таки арестовали.) Но, я думаю, можно рассматривать свободу рук, полученную Горбачевым и его пособниками в руководстве партии и государства, как серьезную недоработку наших служб".

Не просто близкие, а "душевные", по его собственным словам, отношения связывали Горбачева с другим "сильным человеком" в Политбюро - Д.Устиновым. Именно он, как бы предрекая блестящее будущее молодому члену ПБ, уже ведущему заседания Секретариата ЦК, посоветовал однажды: "Ты, давай, руководи нами. Собирай почаще". Не исключено, что эта фраза была произнесена в порядке ответной любезности - сразу после смерти Андропова Горбачев в разговоре с ним пообещал свою поддержку, если речь зайдет об избрании того на пост генсека.

Не сложились отношения, пожалуй, только с одним членом тогдашнего Политбюро - А.Кириленко. Этого аппаратного долгожителя раздражали свободные манеры "мальчишки-секретаря" и его, как утверждает сам Горбачев, "органическая неспособность" почтительно поддакивать старикам. Конечно, трудно себе представить, чтобы он так же философски, как Андропов, отнесся к разговору, который однажды завел с ним Горбачев: "Ведь ни вы, ни ваши сверстники не вечны, Юрий Владимирович, на кого же вы думаете оставить партию и страну?" Но чаще всего эта прямолинейность, эти манеры провинциального Кандида импонировали стремительно дряхлевшим руководителям, вызывая у одних старческое умиление, у других, задумывавшихся над проблемой преемственности, - ощущение уверенности, что есть кому передать эстафету, раз подросла такая энергичная и нетерпеливая смена.

В общем, к нашему герою вполне подошла бы ленинская характеристика Н.Бухарина - "любимец партии". Внутрипартийный рейтинг Горбачева к началу 80-х годов был настолько высок, что Орготдел регулярно "выуживал" его учетную карточку, предлагая использовать на руководящей работе в Центральном аппарате. Поскольку кадровики всякий раз натыкались в его анкете на юридическое образование, предложения были в основном юридического профиля. То его прочили в Генеральные прокуроры СССР, то в Председатели Верховного суда. Но до решений дело почему-то ни разу не доходило. Наконец, когда в очередной раз Горбачева предложили на должность зав. Отделом пропаганды, сидевший "на хозяйстве" Кириленко недовольно буркнул: "Ну, опять, Горбачев, Горбачев, нашли топор под лавкой! Он нам для другого понадобится".

Он и понадобился, правда, уже не Кириленко, а Андропову, пришедшему в ноябре 1982 года на место умирающего Брежнева. Уже в декабре Юрий Владимирович, написав своей рукой за Кириленко от его имени заявление об отставке (тот сам уже не мог осилить эту процедуру), заменил его Горбачевым, сделав фактически вторым "вторым" секретарем - после К.Черненко. Этот статус был закреплен в течение многих лет за А.Кириленко.

* ГЛАВА 3. ОБЫЧНЫЙ "ЛУДИЛЬЩИК"? *

ГЛАВНОЕ - НАЧАТЬ!

Решение Горбачева снять с общества надетую еще в ленинские времена и туго затянутую Сталиным узду страха объясняется не его наивностью или малоопытностью (хотя своеобразный коммунистический идеализм сыграл здесь свою роль), а тем, что он искренне считал: если не принять срочных мер по модернизации политической системы, не только экономике страны, но и всему строю грозит полный коллапс.

Разумеется, никакого конкретного, расписанного по месяцам и дням плана, никаких "500 дней" политической реформы ни у Горбачева, ни у его сподвижников не было и, по понятным причинам, быть не могло. Им приходилось торопиться и импровизировать еще и потому, что страна, благожелательно воспринявшая новое партийное руководство, ждала каких-то свершений, как зрители, пришедшие на представление фокусника, ждут чудес. И немедленно! "Мы хотим сегодня. Мы хотим сейчас!" - пел Александр Барыкин, и ему азартно подпевала, хлопая в такт ладошами, приникшая к телеэкранам страна. И хотя Горбачев, наученный крестьянским опытом, любил повторять: "Что быстро делается, долго не живет", ему приходилось под напором разбуженных им самим ожиданий все быстрее двигаться вперед методом проб и, стало быть, ошибок.

Поскольку ни "реабилитированный" Хрущев, ни даже трижды перечитанный Ленин не предлагали решения проблем, в которые уткнулся "развитой социализм" в середине 80-х годов, за советом пришлось обращаться к тому, кто лучше других знал реальную ситуацию внутри государства в этот период - к Андропову. В результате, в то время когда на политическом уровне развертывались теоретические дебаты о путях дальнейшего национального развития и новой модели советского общества, пока, прикрываясь как щитом Лениным, он вновь заводил разговор о необходимости "пересмотреть всю нашу точку зрения на социализм", его тогдашние соратники пытались решать захлестывавшие их проблемы повседневной жизни, опираясь на ту самую Систему, которую Горбачев собирался радикально изменить. Образовались, как в период нэпа, "ножницы", только на этот раз не ценовые и не между городом и деревней, а между уровнем и направленностью политических дебатов и практическими шагами новой власти.