На четвертом Съезде народных депутатов СССР в декабре 1990 года Крючков с гордостью сказал, что объединенными усилиями «удалось вскрыть многочисленные факты крупных хищений и злоупотреблений, бесхозяйственности и халатности при хранении, транспортировке и реализации населению товаров народного потребления».
Он сообщил депутатам, что в отделе рабочего снабжения Байкальского целлюлозно-бумажного комбината найдены пятьсот тонн мяса. В Туле на одной из баз обнаружены триста тысяч пачек чая, а в Саратове — пятьдесят тысяч банок с лососевой икрой.
Председатель КГБ не только доказывал, как полезно его ведомство, но и по старой привычке утверждал, что все продовольственные проблемы — результат нераспорядительности, саботажа или спекуляции. Через год с небольшим, после начала гайдаровских реформ, продавцы перестали припрятывать товары, напротив, они делали все, чтобы у них покупали, и как можно больше. Никакой КГБ не понадобился. Этого Крючков не понимал. Или не хотел понять.
Чернобыль. Дурное предзнаменование
Перестройку Горбачев начал с того, что, казалось, назрело. В мае 1985 года был издан указ об усилении борьбы с пьянством и алкоголизмом и искоренении самогоноварения. Задумывался он еще при Андропове, но работа над указом затянулась. Оба новых партийных руководителя — и Горбачев, и Лигачев, люди малопьющие, хотели не только исполнить завет Юрия Владимировича, но и в самом деле помешать народу спиваться.
Егор Кузьмич Лигачев рассказывал мне:
— Почему я был против пьянства? Чистосердечно вам скажу: не потому что, как обо мне писали, я из религиозной семьи. Чепуху всякую городили… Я знал, что те, кто пьет, они обычно за столом, за бутылкой решают кадровые вопросы. Представляете, какие решения они принимают? Тот, кто пьет, обязательно принимает подношения от подчиненных, потому что на пьянки деньги надо иметь…
«В 1985 году Лигачев приехал в Куйбышев, — вспоминал тогда еще секретарь обкома Виктор Васильевич Рябов. — Его поселили на даче в домике космонавтов на берегу Волги. Как обычно, вечером все секретари обкома приехали поужинать с ним. За столом не было спиртного, даже пива.
Обычно такие посиделки с другими гостями затягивались далеко за полночь. В этот раз ужин занял всего минут тридцать. Егор Кузьмич встал и сказал:
— Товарищи, вас дома жены ждут. А мне пора на прогулку. Когда я пришел домой, жена удивилась, что я так рано. Рассказал, в чем дело. С этой поры для нее лучшего руководителя не было».
Медики и демографы фиксировали скандально высокую смертность в Советском Союзе. Причиной в первую очередь было неумеренное пьянство. Реальные цифры потребления алкоголя пугали. С учетом выработки самогона получилось, что на взрослого мужчину в год приходилось сто восемьдесят бутылок спиртного!
Сограждане убивали себя алкоголем, который поглощался в непосильных для человеческого организма количествах. Но потрясали только такие дикие случаи, когда по стаканам — в предвкушении сладостного мгновения — недрогнувшей рукой разливали жидкость, не предназначенную для человека. Ясное дело, не предполагали, что угощаются ядом и что эта встреча станет для них последней. Но почему же, добыв невероятно дешевую выпивку, не обеспокоились естественным вопросом: а можно ли ее потреблять? Почему же так рисковали? Временное помутнение рассудка? Надежда на авось? Фатализм? А может быть, скрытая склонность к самоубийственному поведению? Бывает, что человек не находит себе места в жизни и неосознанно ищет способа свести с ней счеты. В данном случае не было ни того, ни другого, ни третьего…
А в каких условиях люди привыкли жить? В небольших городах и поселках — осыпающиеся фасады, замусоренные улицы, разбитые оконные стекла, вросшие в землю, никогда не ремонтировавшиеся древние деревянные дома и здания, разрушенные, как после артиллерийского обстрела в 1918 году. В некоторых городах люди жили даже без водопровода — как и в Гражданскую войну, каждый день ходили с ведром к уличной колонке. Дети вырастали среди этой разрухи и неустроенности, полагая, что весь мир так же тосклив и неуютен. Можно ли быть счастливым в таком убогом окружении, не видя перспективы? И так ли уж стоит ценить безрадостную жизнь? Какой волей, целеустремленностью, настойчивостью надо обладать, чтобы вырваться из этого окружения!