Снежная буря ревела в разбитом окне. Он включил заднюю передачу и медленно нажал на педаль газа. Машина качнулась и встала на твердую почву, и снова он выкручивал шею, ехал назад в ослепительном красном свете — шесть метров, девять, но колеса снова скользят и вертятся: слишком много снега. Он пятился по склону, который по дороге туда показался ровной поверхностью, а теперь стал безжалостно длинным холмом, усеянным камнями и засыпанным снегом. Следы его шин извивались, как змея. Меро заставил колеса прокрутиться еще метров шесть, после чего они задымились. Задние колеса свернули в сторону и провалились в канаву на полметра, двигатель заглох, всё было кончено. Он испытал едва ли не облегчение, достигнув наконец этой точки, где пальцы судьбы готовы были порвать ее нить. Он постарался не думать, что от ранчо Баннера его отделяют целых десять миль: возможно, оно и не так далеко, или дом перенесли поближе к дороге. А еще мимо может проехать грузовик. В скользящих ботинках, в косо застегнутом пальто, он надеялся найти среди этой снежной равнины сказочный Гранд-отель.
На главной дороге следы от колес его автомобиля были едва видны в жемчужно-абрикосовом свете взошедшей луны, мерцающей сквозь снежные тучи. Его размазанная тень обретала более резкие контуры всякий раз, когда стихал ветер. Тогда становился виден весь этот суровый край: скалы, возносящиеся к луне; снег, поднимающийся вверх над прериями, как пар; белая равнина, разорванная дырками в заборе; блестящая засохшая полынь и вдоль ручья — чернеющие в беспорядке ивы, сбившиеся в кучу, как мертвые волосы. На поле, рядом с дорогой, скот: пар от дыхания смешивается с лунным светом и напоминает те белые кружочки, что рисуют в комиксах возле рта говорящего.
Меро шел против ветра, ботинки у него были полны снега, и он чувствовал, что его сейчас разорвать не сложнее, чем человечка, вырезанного из бумаги. И вдруг он заметил, что одно животное из стада идет за ним. Меро пошел медленнее, и оно умерило шаг. Он остановился и повернулся. Оно тоже остановилось и, тяжело дыша, смотрело на него; полоска снега на спине, как льняная дорожка. Внезапно животное вскинуло голову, и в унылом зимнем свете Меро увидел, что снова ошибся: оказывается, красный глаз быка с ободранной шкурой следил за ним все это время.
Грязь под ногами
В день проведения родео в маленьком жарком городке где-то посреди Оклахомы Дайэмонд Фелтс сидел в металлическом загоне, очень далеко от той полоски земли в Вайоминге, которую он называл своим домом, на спине быка под номером восемьдесят два — пятнистой громадины породы «брахма» с обвислой кожей, — обозначенного в программке под кличкой Поцелуйчик. Духота предвещала непогоду. Дайэмонд сидел, свесив таз на одну сторону, уперев стопы в ограду загона, чтобы Поцелуйчик не укусил его за ногу и чтобы в случае, если бык начнет брыкаться, можно было быстро перескочить через ограду. Приближался момент выхода на арену, и Дайэмонд с силой похлопал себя по лицу, отчего на щеках розами выступил адреналин. Он глянул вниз на своих помощников, удерживающих быка, и сказал:
— Ну, пора.
Рито, с блестящей от пота шеей, зацепил металлическим крюком свободный конец веревки, предельно осторожно протянул ее под животом быка и туго затянул, взобравшись на стенку загона.
— Да, зверюга что надо, — сказал он. — Устроит тебе показательные.
Дайэмонд взял конец веревки и дважды обмотал ее вокруг ладони, пропустив между средним и указательным пальцами, а сверху натянул натертую канифолью перчатку. Излишек веревки он разложил на спине быка и свернул петлями, но что-то ему показалось не так — веревка ерзала вокруг руки. Он размотал ее, снял перчатку и начал все сначала, на этот раз затягивая чуть туже, а тем временем закончил выступление очередной ковбой, и на арену выскочил клоун[2] с розовой хлопушкой. Разноцветный блестящий залп заглушило глухое ворчание грома, предвестника надвигающейся из Техаса южной грозы.
Вечерние представления несли в себе свой жаркий заряд: блеск, шум, парад длинноногих девушек-ковбоев в кожаных штанах с блестящей бахромой, прожектор, слепящий участников соревнования и возбужденных зрителей. Сегодняшний вечер уже близился к концу, шла последняя часть программы — бул-райдинг[3], и следующая очередь — Дайэмонда. Бык под ним задышал, задвигался беспокойно. Чья-то крепкая рука опустилась ему на правое плечо, придержала его, не давая упасть. Дайэмонд и сам не знал почему, но этот анонимный жест придал ему уверенности, заглушил постоянную тревогу. Как часто бывает на родео, именно в этот момент ему и нужна была подобная мелочь — стимул, на крыльях которого он пронесется через краткое выступление.
2
Клоун, или бул-файтер (от
3
Бул-райдинг (от