Лисиль водил тридцатилетний пикап «шевроле» с гнутой рамой, поцарапанный и замазанный шпаклевкой, в котором уже поменяли и проводку, и двигатель, и глушитель, — автомобиль с характером, который упрямо тянул вправо. Ломался он исключительно в самые критические и неудачные моменты. Однажды, когда они спешили на турнир в Колорадо Спрингс, пикап вдруг остановился за сорок миль до пункта назначения. Ковбои забрались под капот.
— Черт, ненавижу копаться в этих масляных железках, ничего в них не понимаю. А ты-то хоть разбираешься в моторах?
— Что я, придурок?
Рядом остановился грузовик, принадлежащий ковбою-роуперу[6] Свитсу Масгроуву. За рулем сидела его жена, Нив. Свитс вылез из кабины. На руках он держал малышку в розовом комбинезоне.
— Проблемы?
— Даже не знаем. Может, у нас не проблемы, а наоборот, что-то хорошее с машиной случилось, да нам-то все одно.
— Я зарабатываю этим на жизнь, — сказал Масгроув и, придерживая дочку одной рукой, склонился над двигателем и стал перебирать внутренности пикала. — Если бы мы жили одним только родео, то быстро протянули бы ноги, да, малышка?
К пикапу неторопливо подошла Нив, чиркнула спичкой по подошве сапога и затянулась сигаретой; облокотилась о спину мужа.
— Тебе нож не нужен? — спросил Лисиль. — Чё-нить отрезать?
— Твоя дочка сейчас вся перемажется, — заметил Дайэмонд, намекая на то, что ребенка неплохо бы передать Нив.
— Пусть лучше у меня будет чумазая девочка, чем одинокая, мх-мх-мх? — проговорил он в пухлую младенческую шейку. — Ну-ка, попробуй завести.
Двигатель не завелся, а времени на то, чтобы ковыряться в нем, больше не оставалось.
— Вам двоим к нам в кабину не втиснуться, а кобыла моя не любит делиться своим трейлером. Но это ни хрена не значит, потому что позади едет еще целая толпа ребят. Кто-нибудь вас подберет. Не бойтесь, не опоздаете. — С этими словами Масгроув засунул в рот капу — розовую, оранжевую и сиреневую — и широко улыбнулся пришедшей в полный восторг малышке.
Их подобрали четверо бул-райдеров с двумя цыпочками в «кабриолете». Одна из девушек оказалась прижата к Дайэмонду всем телом, от плеча до щиколотки. На арену парень вышел, горя желанием скакать, но не на быках.
Примерно год они ездили вместе, и вроде все шло неплохо, но неожиданно Лисиль вышел из игры. Это произошло в палящий, пыльный полдень, на территории ярмарки где-то в Колорадо. Душ не работал. Лисиль полил голову и шею из шланга на бензоколонке, проехался несколько минут с открытым окном, и сухой ветер тут же высушил все до капли. Ядовито-голубое небо источало жар.
— Два здоровых скачка — и я грохнулся ему прямо под копыта. Боже, он чуть не сожрал меня. Снова без денег. Да, сегодня я был явно не готов ехать на этой дряни. Знаешь, овчинка выделки не стоит. Вот что я решил, пока валялся в пыли. Раньше мне казалось, что без родео я жить не смогу, — сказал Лисиль, — но теперь я его ненавижу, все эти поездки, дороги, вонючие мотели, да все. Устал от того, что вечно на мне живого места нет. Нету во мне твоего «Пошло все к черту, а мне это нравится!». И еще я скучаю по ранчо. Все старика своего вспоминаю. У него со здоровьем что-то, уже и помочиться толком не может, сказал брату, что в его этой, ну, что у быков есть, кровь. Какие-то анализы сдает. И еще с Ренатой… Короче, вот что, на меня больше не рассчитывай. И прикинь, я, кажется, женюсь.
Неровная тень от грузовика бежала вдоль обочины.
— Как это? Она что, залетела от тебя?
— Хм, ну да. Но это ничего.
— Блин, черт, Лисиль. Ну и вляпался же ты. — Он и сам удивился тому, что действительно так считает. Дайэмонд знал, что у него не было таланта заводить знакомства и испытывать симпатию, к любви он относился настороженно, хотя когда позже она все-таки пришла к нему, то опустилась ему на голову как топор, и его буквально расплющило. — Со мной так ни одна девчонка не провела больше двух часов. Я даже не знаю, что делают после этого.
Лисиль молча взглянул на товарища.
Младшему брату Перлу он отправил открытку, на которой был изображен большой желтый бык на полном скаку, со слюнями, свисающими с морды, но звонить домой не стал. После того как Лисиль бросил его, Дайэмонд переехал в Техас, где каждый вечер можно было участвовать в родео, если ты — неутомимый водитель, пусть и с глазами, красными от постоянных уколов светом встречных фар, которые то вспыхивают впереди, то гаснут, пока дорога идет то вниз, то на подъем.