— Я продам скот, — говорил он Роуни. — Но никогда не продам ранчо. Наша семья жила здесь семьдесят пять лет. Мы и без коров прекрасно обойдемся. Можно сдать ранчо в аренду, можно развести овец, но коров здесь не будет. Только оставим пару лошадей. Лошади — это единственное, что мне всегда нравилось в ранчо.
Хотя в свое время Шай был членом одной молодежной организации, где во главу угла ставились сильные руки, доброе сердце, живой ум и крепкое здоровье, в конце концов главным для него стало другое — разрушение. Раз или два в год приезжал Уэйд Уолс, и они разбойничали там, где, по мнению Уолса, это было нужно.
Сдать землю в аренду не составило никакого труда. Старый проныра Эдмунд Шэнкс не упустил своего шанса. Его философия была проста: зачем покупать что-то в собственность, если можно взять это в аренду, потратив меньше денег, чем на налоги с имущества.
Дела со страхованием лошадей шли не особенно бойко. А вот магазин Роуни процветал. Шай поверить не мог, что столько женщин готовы отдавать неплохие деньги за всякие снадобья и жилетки из лошадиной кожи, а ковбоям понадобится столько рубашек за триста долларов. Роуни просто-напросто не справлялась с потоком заказов на рубашки. Один знаменитый любитель родео заказывал новую каждый месяц. Зато на страхование своих лошадей он не потратил ни пенни.
Шай все ждал, когда магазин жены прогорит — тогда бы она стала принимать заказы в его фирме, отвечать на телефонные звонки, занялась бы бухгалтерией. Но все получилось иначе. Роуни купила пикап, отремонтировала дом и подумывала о бассейне. Он же на страховании лошадей зарабатывал немного. Когда клиенты рассказывали ему о стоимости, родословных, здоровье и удали своих лошадей, он верил им на слово и потому постоянно оказывался в минусе. В мире мошенников и лжецов Шай все еще верил в джентльменские соглашения, хотя и сам всех обманывал, скрывая свои гнусные преступления.
— У меня все валится из рук. Вообще все, — признался он как-то Роуни.
Она ничего не поняла, но попыталась его утешить.
Джон Филипс по прозвищу Португалец
Некоторые события так сильно западают в душу, что память о них живет до последнего вздоха. Для Шая Хампа таким событием стало путешествие на заднем сиденье старенького седана дедушки его одноклассницы Николь Ангермиллер. Он на всю жизнь запомнил ту поездку в мельчайших деталях: потертое велюровое сиденье, пейзаж за окном. Дело было в 1973 году, ему тогда исполнилось двенадцать лет, а Николь Ангермиллер — тринадцать. Однажды им задали написать доклад по истории о некоем Джоне Филипсе, который в 1866 году якобы проскакал от Форт-Керни до Форт-Ларами, чтобы сообщить о бездумной выходке капитана Феттермана, из-за которой все его восемьдесят солдат погибли, сражаясь против двух тысяч индейцев.
— Дедушка говорит, что невозможно проскакать триста тридцать километров за три дня, да еще в пургу. Если только у этого Филипса зад не был железным, а лошадь — волшебной.
Николь жила с бабушкой и дедушкой. Ее папа, их единственный сын, погиб во Вьетнаме в 1963 году, а мать жила в Остине, штат Техас, с музыкантом, игроком на ситаре, чье имя никто не мог выговорить.
— Лошадь погибла. Он загнал ее до смерти. А лошадь была породистая.
Шай хотел, чтобы эта история о героическом путешествии Португальца Филипса оказалась правдой.
У Николь Ангермиллер были смуглая кожа, румяные щеки и алые губы; она была симпатичной девочкой, но ее никто не любил. Девочки-воображалы с тонкими руками и по-мужски большим размером ноги ненавидели красоту Николь, а местные ребята ее побаивались. Роберт Ангермиллер, ее дедушка, был аптекарем, веселым и общительным человеком. Если бабушка с дедушкой куда-то ехали, они обязательно брали Николь с собой, ее баловали, покупая вещи в Форт-Коллинс и в Денвере. Дедушка сам стриг внучку. Ей разрешали пользоваться бесцветным лаком для ногтей, которые всегда блестели, как вода в озере в солнечный день. Три медных браслета на левом запястье оберегали ее от болезней.
— Сынок, ты так быстро растешь, тебе, наверное, голова уже жмет. Кстати, как твои родители? — спросил Роберт Ангермиллер. — Я удивлен, что ты не выбрал другую тему для доклада, учитывая, чем у вас дома увешаны стены.
Во рту у него сверкнули золотые зубы.
— Почему? Что у нас такого особенного в доме?
— Да у вас же там губернаторы Вайоминга. Фотографии всех губернаторов штата вплоть до времени смерти твоего дедушки. У вас на стене висит настоящее сокровище. Но старик не особенно его ценил.