– Так в чем же дело? – спросил директор, скрестив руки на груди для психологической защиты.
– Вы отдаете себе отчет в том, где мы работаем, Борис Иванович?
– Отдаю. И мне кажется, студентам, как будущим научным работникам, будет в крайней мере полезно провести лето в лаборатории, ознакомиться и освоиться, так сказать, со своим потенциальным рабочим местом.
Горбовский вытер высокий взмокший лоб тыльной стороной ладони. Он чуть не сказал вслух то, что подумал. В гневе он не стесняется в выражениях, и неважно, кто попадается под горячую руку. Когда не выходит объяснить по-хорошему, приходится объяснять по-плохому.
– Мы в лаборатории не новые сорта фасоли разводим, чтобы пускать туда всякий сброд, как на экскурсию. Это микробиология, а не ботаника. А в моем отделе люди работают с вирусами, Вы это понимаете?
– Естественно. В каждой научной отрасли рано или поздно происходит смена поколений. Так что теперь, нам, может, университет распустить?
– Это опасно, черт возьми, вот что!
Горбовский снова подскочил, пораженный непробиваемостью директора. У него задергался нерв над левой бровью. Он ненавидел это ощущение.
– Но ведь их можно ознакомить с правилами безопасности, заставить пройти все необходимые проверки на профпригодность… Ведь нужно же им опыта набираться где-то!
– Насколько вам всем здесь известно, помимо работы в лаборатории во вторую смену, в первой половине дня я преподаю у студентов основы вирусологии. Поэтому знаю, насколько все они безответственны и несерьезны. Им нельзя доверить улицу подметать, а Вы говорите о практике в лаборатории! Вы в своем уме?
– Все мы когда-то были просто студентами. Без риска ничего не делается, – попытался оправдаться директор, но под таким напором ярости трудно отстаивать свое мнение.
– Представьте себе, что может случиться, если бросить догорающую спичку на складе пиротехники. Она может потухнуть в полете, а может еле тлеющей головкой зажечь фитиль, случайно оказавшийся рядом. Причем вероятность второго исхода слишком велика, чтобы рисковать. Уже сама вероятность, даже мельчайшая – это неоправданный риск, ведь на воздух взлетит ВСЁ! Это опасная затея, – чем больше Горбовский говорил, тем больше успокаивался, – и цель не оправдает средства, Борис Иванович. Они не обучены, они не готовы к этому. Рано им еще в НИИ – они там все разнесут к чертям собачьим.
Под конец своей речи Горбовский почти поверил в то, что ему удастся переубедить директора. Тем более, Борис Иванович внимал с предельно понимающим лицом. Затея действительно казалась глупой, и правда была на стороне возмутившегося.
«Если бы только здесь был Пшежень, он бы меня поддержал. У него, по крайней мере, голова работает лучше, чем у многих молодых», – уныло думал Горбовский. Но Пшежень не мог сегодня прийти на совещание, потому что доделывал ежемесячный отчет по лабораторному оборудованию, и как заведующий секцией послал вместо себя старшего научного сотрудника. Напару с Горбовским ученый-поляк нес ответственность за все происходящее в лаборатории вирусологии. Вместе они входили в костяк самых уважаемых ученых НИИ.
– Я услышал Вас, Лев Семенович, но и Вы меня послушайте.
Директор решил во что бы то ни стало гнуть свою линию. Ему было невыгодно прилюдно ронять свой авторитет, прогибаясь под чье-то несогласие, пусть даже Горбовского.
– Институт берет студентов на обучение не для того, чтобы они потом, как Вы выражаетесь, дворы подметали, и даже не для того, чтобы они шли работать в больницу. Пусть не все, но часть из них станет учеными. Как Пшежень или Логовенко, как Гордеев с Гаевым… Иными словами, разного уровня. Вы поймите, не всем дано быть Горбовскими. Но их жизнь не должна быть обречена из-за этого. Вспомните себя в их годы. Во многом ли Вы отдавали себе отчет? Молодость – дурное время, когда не думаешь о будущем, а живешь только настоящим.
Никто не заметил, как у Горбовского дрогнул безымянный палец правой руки; лицо же его, худое, бледное, осталось непроницаемым. Директор меланхолично продолжал:
– Уверен, не все студенты так уж безнадежны, чтобы не иметь даже шанса работать в лаборатории бок о бок с таким специалистом, как Вы. Вы их недооцениваете, Лев Семенович. Им нужно дать случай проявить себя, поделиться с ними опытом, предоставить полигон для реализации и практического применения приобретенных знаний. И наш долг направить их. Иначе какой смысл их обучать?