— Сами знаете, разве стража даст мирным людям спокойно побеседовать. Появился ночной караул. Мы с герцогом расстались добрыми друзьями, дав друг другу обещание как-нибудь встретиться, чтобы я мог взять реванш.
— Раны Христовы! — вскричал Плюмаж, который гнул свое. — Да ведь он опять достанет вас этим ударом.
— Вот уж дудки! — усмехнулся Лагардер.
— Так вы знаете секрет?
— А как же! Я постиг его в тиши кабинета.
— И что же?
— Пустяк, детская забава.
Виртуозы рапиры облегченно вздохнули. Плюмаж вскочил.
— Господин шевалье, — обратился он к Лагардеру, — если вы еще помните о тех жалких уроках, что я с таким удовольствием давал вам, вы не откажете мне в просьбе. Ведь не откажете?
Лагардер машинально полез в карман, но брат Галунье с достоинством остановил его:
— Нет, нет, мэтр Плюмаж просит вас вовсе не о том.
— Что ж, я не забыл, — ответил Лагардер. — Чего ты хочешь?
— Научите меня этому удару. Лагардер тотчас же встал.
— Ну, конечно же, старина Плюмаж, — согласился он. — Это же по твоей профессии.
Они встали в позицию. Волонтеры и наемные убийцы окружили их. Правда, в отличие от первых вторые смотрели во все глаза.
— Черт возьми! — удивился Лагардер, когда его шпага соприкоснулась со шпагой Плюмажа. — Экий ты стал слабый! Значит так, отбиваешь терцой, прямой удар с отворотом! Парируешь! Прямой удар, глубокий выпад… парируешь и быстрый ответный удар, шпага вдоль шпаги противника и между глаз!
Каждое слово он сопровождал соответствующим движение.
— Силы небесные! — ахнул Плюмаж, отпрыгнув в сторону. — У меня в глазах миллион свечей вспыхнули! Ну, а как отразить его? — задал он вопрос, вновь становясь в позицию. — Отразить-то как?
— Да, как? — жадно зашумели его сотоварища
— Проще простого, — бросил Лагардер. — Ты готов? Терца, тут же в прежнюю позицию… прима, еще прима! Отклоняешь его шпагу и удерживаешь! Все!
Лагардер вложил шпагу в ножны. Галунье от имени всех рассыпался в благодарностях.
— Ну как, друзья, уловили? — поинтересовался Плюмаж, стирая со лба пот. — Ах, каков мальчик наш Парижанин!
Наемные убийцы закивали, а Плюмаж, усаживаясь, пробормотал:
— Это может пригодиться.
— И пригодится прямо сегодня, — заметил Лагардер, наливая себе вина.
Все взоры обратились к нему. Он маленькими глотками осушил кубок, после чего неспешно развернул письмо, которое вручил ему паж.
— Д кажется, говорил вам, что господин де Невер обещал реванш?
— Да, но…
— Я решил покончить с этим делом, прежде чем отправлюсь в изгнание. Я написал господину де Неверу, который, как я узнал, живет в своем замке в Беарне. Это письмо — ответ господина де Невера.
Все с еще большим удивлением воззрились на него.
— Невер все так же мил, — продолжал Лагардер. — Да, чертовски мил! Он — благороднейший дворянин в полном смысле слова, и когда я сражусь с ним и отведу душу, я готов любить его как брата. Он согласился на все мои условия: время, место…
— И когда же вы встречаетесь? — с тревогой осведомился Плюмаж.
— Когда стемнеет.
— Сегодня?
— Да, сегодня.
— И где?
— Во рву замка Келюс.
Воцарилось молчание. Галунье приложил палец к губам. Его компаньоны старались сохранять спокойствие.
— Почему вы избрали это место? — продолжал выспрашивать Плюмаж.
— Это уже другая история, — усмехнулся Лагардер, — моя вторая прихоть. Чтобы убить время до отъезда, я имел честь принять командование над этими храбрецами волонтерами и постоянно слышал, что старый маркиз де Келюс — самый искусный тюремщик на свете. Надо отдать ему должное, он выказал незаурядный талант, чтобы заслужить прозвище Келюс-на-засове. А в прошлом месяце на празднике в Тарбе мне удалось увидеть его дочку Аврору. Клянусь честью, она прекрасна! Так вот, после встречи с господином де Невером я намерен немножко утешить прелестную затворницу.
— Капитан, а ключ от тюрьмы у вас есть? — махнув в сторону замка, спросил Карриг.
— Я уже столько крепостей взял приступом, — улыбнулся Маленький Парижанин, — что и сюда войду — через ворота, через окно, через трубу, короче, пока еще не знаю как, но войду.
Солнце уже скрылось за лесом Эн. Смеркалось. В нескольких окнах замка загорелся свет. Изо рва вынырнула темная фигура. То был юный паж Берришон, надо полагать, исполнивший данное ему поручение. Сворачивая на тропу, ведущую в лес, он издали поклонился своему спасителю Лагардеру.
— Что ж вы, негодяи, не смеетесь? — удивился Маленький Парижанин. — Вам что, не кажется забавным это приключение?
— Напротив, — возразил брат Галунье, — слишком забавным.
— Я хотел бы знать, — крайне серьезным тоном осведомился Плюмаж, — упоминали ли вы про мадемуазель де Келюс в своем письме Неверу?
— Черт возьми, разумеется. Мне пришлось написать обо всем. Должен же я был объяснить, почему предлагаю для встречи столь удаленное место.
Наемные убийцы переглянулись.
— Что такое? В чем дело? — удивился Лагардер.
— Мы думаем, — вступил в разговор Галунье, — что весьма кстати оказались здесь, поскольку можем быть вам полезными.
— Совершенно верно, — подтвердил Плюмаж, — мы можем поддержать вас.
Лагардер расхохотался: уж очень нелепым показалось ему это предложение.
— Вы не станете так смеяться, господин шевалье, — напыщенно обратился к нему гасконец, — когда я вам кое-что сообщу.
— Ну, давай выкладывай.
— Невер приедет не один.
— Экий вздор! С чего бы это?
— После того, что вы написали ему, ваша встреча перестает быть забавой. Одному из вас сегодня ночью придется умереть. Невер — муж мадемуазель де Келюс.
Плюмаж-младший ошибался, думая, что Лагардер после сообщения не станет смеяться. Напротив, он рассмеялся от всей души.
— Браво! — вскричал он. — Тайный брак! Прямо-таки испанский роман! Дьявол и преисподняя! Вот это называется повезло! Я даже не смел надеяться, что мое последнее приключение так обернется!
— И подумать только, таких людей у нас изгоняют! — с искренней скорбью пробормотал брат Галунье.
6. НИЗКОЕ ОКНО
Ночь обещала быть темной. Мрачный силуэт замка Келюс смутно рисовался на фоне неба.
— Богом живым заклинаю вас, шевалье, — промолвил Плюмаж, когда Лагардер застегнул пряжку пояса со шпагой, — отбросьте ложную гордость. Согласитесь на нашу помощь в этом бою, который явно будет неравным.
Лагардер пожал плечами. Галунье сзади тронул его за Руку.
— Не могу ли я быть полезным, — изрядно зардевшись, промямлил он, — в вашем галантном предприятии?
«Практическая мораль», основываясь на мнении некоего древнегреческого философа, утверждает, что ежели человек способен краснеть, значит он добродетелен. Брат Галунье заливался краской сверх всякой меры, однако начисто был лишен добродетели.
— Черт побери, друзья! — возмутился Лагардер. — Я привык улаживать свои дела сам, и вы прекрасно это знаете.
А вот, кстати, и наша смуглянка. Выпьем на прощанье, и убирайтесь отсюда. Это единственная услуга, которой я прошу у вас.
Волонтеры направились к коновязи, но виртуозы шпаги не шелохнулись. Плюмаж отвел Лагардера в сторону.
— Провалиться мне на этом месте, шевалье, — смущенно начал он, — я с радостью дам себя убить за вас, как пес, но…
— Что еще за «но»?
— Вы же понимаете, у каждого свое ремесло. Мы не можем уйти отсюда.
— Да? Почему же?
— Потому что мы тоже кое-кого тут ждем.
— Вот как? И кто же этот «кое-кто»?
— Не гневайтесь, но это Филипп де Невер. Лагардер вздрогнул.
— Ах, вот что… — протянул он. — А почему вы ждете здесь господина де Невера?
— По поручению одного достойного дворянина. Плюмаж не успел договорить. Лагардер, как клещами, сжал его запястье.
— Засада! — вскричал он. — И ты посмел мне в этом признаться!
— Я хочу заметить… — начал было брат Галунье.