– Какого черта они дудят?
Лагардер опять перевел взгляд на маленькую Аврору. В темноте он плохо различал черты ангелочка, но чувствовал и слышал его дыхание, нежное и чистое, как весенний ветерок.
– Какой счастливый, какой безмятежный у ребенка сон. Его мать сейчас заливается слезами, а отец… О – о! Нет. Это в корне меняет дело. Дуэли не будет!
Лагардеру доверена судьба маленького существа. Несколько минут назад бесшабашный искатель приключений теперь стал другим человеком. В его сознании отчетливо прозвучала простая мысль:
– Я ведь никогда в жизни не держал на руках ребенка!
В это мгновение за околицей Таррида пропел третий рожок. Снова вздрогнув, Лагардер словно очнулся от грез, в которых он представлял себя отцом. За трактиром «Адамово яблоко» послышались быстрые шаги. Их нельзя было спутать с походкой некоторое время назад пивших здесь вино солдафонов. При первых же их звуках Лагардер понял:
– Это он.
Невер видимо оставил своего коня на опушке леса.
Через какую-то минуту Лагардер успев догадаться, что сигналы в долине, в лесу и за деревней подавались по поводу Невера, увидел, как тот прошел перед лампадой, освещавшей статую Пречистой Девы. На мгновение мерцающий огонек выхватил из темноты погруженное в раздумье лицо молодого аристократа, потом мелькнул неясный силуэт его высокой осанистой фигуры, – мелькнул и исчез. Невер спускался по ступенькам узкой крутой лестницы в траншею. Достигнув дна, он со звоном выдернул из ножен шпагу и пробормотал.
– Пара горящих факелов не помешала бы.
И двинулся вперед на ощупь, спотыкаясь о разбросанные там и сям снопы сена.
– Этому шевалье, видно, вздумалось поиграть со мной в жмурки! Эй! Есть тут кто-нибудь?
– Есть. Это я, Лагардер, – отозвался парижанин, – и, слава Богу, что здесь нет никого другого.
Невер, словно не расслышав второй половины фразы, устремился на голос.
– За дело, шевалье, – воскликнул он. – Протяните ко мне кончик шпаги, чтоб я понял, где вы есть. Разговор у нас будет короткий.
Левая рука парижанина по – прежнему исполняла роль колыбели, где мирно посапывала малышка.
– Но прежде мне необходимо вам сказать, мсьё герцог… – начал он.
– Никаких разговоров, – перебил Невер, – после того пояснения, что я получил от вас сегодня утром, быть не может. Так. Вот я вас уже чуть – чуть вижу. К бою!
Лагардер не собирался драться. Его шпага, которая обычно в мгновение ока взлетала в воздух, сейчас так же, как и ангелочек в его левой руке, тихо дремала в своих ножнах.
– Отправляя утром вам письмо, я не знал того, что мне стало известно вечером.
– Как же, понимаю, – с насмешкой ответил молодой герцог. – Нам не по нраву вести бой в темноте, не так ли? – и он сделал шаг вперед с поднятой шпагой. Лагардеру волей неволей пришлось отскочить назад и обнажить оружие.
– Только выслушайте!
– Чтобы вы снова оскорбляли мадемуазель де Келюс? – голос герцога дрожал от гнева.
– Нет же, нет. Клянусь. Я должен вам сказать. Ах ты дьявол! – Он прервал сам себя отбивая первую атаку Невера. – Осторожнее же!
Услышав эти слова и решив, что шевалье над ним потешается, разъяренный Невер со всем пылом ринулся на противника и стал ему наносить удар за ударом с той ловкостью, которая успела прославить клинок герцога во всей Франции. Парижанин, впечатав ноги в землю, искусно отбивая все атаки, но не переходил в контрнаступление. Немного спустя шевалье все – таки пришлось отступать; при этом, парируя удары Невера: отбивая его шпагу то вправо, то влево, с каждым звоном клинков он неустанно повторял:
– Послушайте же! Послушайте! Послушайте!
– Нет! Нет! Нет!
Отвечал Невер и каждое свое слово сопровождал новой стремительной эстокадой. Вынужденный отступать, парижанин оказался прижатым спиной к стене. В его висках и ушах неистово пульсировала кровь. Еще бы! Столько времени только лишь отбиваться и ни разу не позволить себе нанести нападающий удар. Это истинный героизм.
– Выслушайте же! – прокричал он в последний раз.
– Нет! – был ответ Невера.
– Вы же видите, что мне больше некуда отступать! – воззвал к противнику Лагардер с отчаянием, которое могло показаться комичным.
– Тем лучше! – неумолимо стоял на своем Невер.
– Черт вас подери! – от безрезультатных увещеваний голос шевалье охрип, терпение иссякло. – Неужели вам нужно обязательно раскроить череп, чтобы вы не убили собственного ребенка?!
Невер застыл, словно пораженный молнией. Его шпага упала на землю.
– Что? Что вы сказали? Мой ребенок? У вас на руках моя дочь?
Лагардер поверх укутавшей дитя пелерины обернул еще полу своего плаща. Весь этот бесценный сверток Невер принял за обыкновенный тряпичный щит, (прием, которым в боевых схватках пользуются многие мастера шпаги). Он вспомнил о страшных ударах, с которыми только что бросался на шевалье, и его кровь застыла в жилах от ужаса, который мог бы произойти, благодаря его же, (Невера), клинку.