– Сейчас – может быть, но мы оба знаем, что, когда мы вместе посещали Бостонскую классическую гимназию, тебя звали Клаус Китовски.
– Я уже давно не мальчик!
– Да, я вижу. Ты сильно изменился с тех пор, и я не сразу тебя узнал. Хотя подозреваю, что именно это обстоятельство сыграло решающую роль.
– Верно, – ухмыльнулся в ответ Кларк. – Теперь я уже не тот бедный подросток, чья мать спала с состоятельными мужчинами, чтобы ее сын мог водить компанию с их сынками. Но я никогда не был достаточно хорош для вас. Вы все до единого пренебрегали мной.
– Мы тогда совсем не знали тебя, Кларк.
– Вы и не хотели меня знать! Наконец после многолетних упорных трудов я вернулся в этот город, но местные снобы до сих пор пренебрегают мной, в то время как низкого подонка, хозяина салуна принимают с распростертыми объятиями. Те женщины, которые во время процесса каждый день толпились у здания суда, были просто омерзительны! Омерзительны!
Лукасу стоило титанических усилий держать свое крепкое, словно высеченное из мрамора тело в спокойном состоянии, поза его выдавала страх и сожаление. Он сделал осторожный шаг вперед. Нож дернулся в руке Кларка, задев кожу Элис.
– А-ах! – вскрикнула она от боли, заставив Лукаса тотчас остановиться. Кларк улыбнулся не без злорадства.
– Хотя кто бы поверил, что мне удастся так легко настроить против тебя весь бостонский высший свет при одном упоминании об убийстве. Уокер Кендалл едва не намочил штаны, как только ему представился случай тебя свалить. Если бы ты знал, как просто мне было убедить его в том, что преступник – ты! – У него вырвался резкий, неприятный смешок. – Сфабриковать против тебя дело не составило труда. Там взятка, тут угроза, и тебе остается лишь удивляться тому, на что способны люди. Но затем на сцене появилась эта маленькая дрянь и испортила все. Все!
Нож снова дернулся в его руке, и Лукас почувствовал страх, охвативший Элис. Но он заметил и яркий свет в глубине ее глаз. Она уцелеет. Эта девушка была прирожденным борцом – недаром она так отчаянно боролась за него.
– Но теперь люди меня знают, – продолжал Кларк. – Я много трудился, чтобы это заслужить!
– Ты много трудился, чтобы стать законником, одержимым манией убивать женщин.
– Убивать шлюх! – взревел он, снова задев ножом кожу Элис. – Шлюх вроде моей матери!
– Но она была доброй, чуткой женщиной, – возразил Лукас невозмутимо и тут же почувствовал на себе вопросительный взгляд Элис. – Твоя мать любила тебя, – добавил он, чтобы успокоить Кларка.
– Она любила тебя!
Эти слова потрясли стены комнаты. К ярости Кларка примешивалось безудержное отчаяние, вся его недавняя бравада исчезла без следа.
– Она любила тебя, – повторил он мрачно. – Я тоже видел ее дневник, как и все остальные. Моя мать – Найтингейл, эта шлюха! Мне известно, как она распространялась на твой счет – мол, ты и добр, и великодушен, и хочешь ей помочь!
– Она нуждалась в ком-то, кто бы о ней заботился, Кларк.
– Но ты же тогда был подростком! Глупым мальчишкой!
Кларк был прав. Как уже говорил в суде Брэдфорд, его сын тогда был молод и неопытен и не имел ни малейшего представления о том мире, с которым столкнул его отец. Лукас уже пытался разобраться во всем этом в те незабываемые дни, когда его тело пробудилось к жизни под опытными руками женщины, которой платили за ее таланты. Какой подросток на его месте не сделал бы все от него зависящее, чтобы помочь той, которая вызвала в нем новые, доселе неведомые ему переживания? И какой подросток на его месте мог бы понять, что все его благородные порывы бессильны? Им снова овладело уже привычное чувство гнева и вины, от которого в горле у него вставал комок. Найтингейл покончила с собой потому, что он так и не сумел ее спасти.
– Что ж, – продолжал между тем Кларк, – больше ей уже не пришлось меня позорить. Я сам об этом позаботился.
У Лукаса пошла кругом голова. Кларк торжествующе ухмыльнулся.
– Да, я убил ее. Затем я забрал у нее последний перстень с соловьем. Как же он мне пригодился несколько лет спустя! – Он хихикнул: – В порыве вдохновения мне пришло в голову метить с его помощью этих шлюх.
Лукас с трудом понимал смысл его намеков. Кларк снова ухмыльнулся.
– На этом все могло бы закончиться. Но нет! Тебе понадобилось открыть клуб и назвать его в честь той потаскушки, вызывая у многих влиятельных людей неприятные воспоминания. Впрочем, я знаю, что именно этого ты и хотел. Ты не давал им забыть о ней, бросая обвинение им в лицо. Мне в лицо! И я не намерен этого терпеть!
Тут Лукас неожиданно бросился на Кларка, застав того врасплох. Элис вырвалась на свободу и, отпрянув в сторону, наблюдала за тем, как Лукас и Кларк сцепились в смертельной схватке, а между ними зловеще поблескивало лезвие ножа. Оба они были достаточно сильны, гнев и ярость, копившиеся в течение многих лет, неожиданно выплеснулись наружу, поразив даже самого Лукаса.
– Ты ублюдок! – завопил Кларк.
Элис замерла на месте как вкопанная. Отчаяние переполнило ее, едва лезвие ножа коснулось живой плоти. От панического ужаса кровь стучала в висках, оглушая ее. Движимая страхом, она нагнулась к футляру, в котором дядя Гарри хранил свои ружья, и принялась неуклюжими, одеревеневшими пальцами возиться с замком, пока тот не открылся. Обернувшись, она громко вскрикнула при виде Лукаса, который лежал, раненный и окровавленный, на полу. Кларк стоял над ним, готовый нанести последний удар.
Издав яростный вопль, Элис нажала на курок. Лицо Кларка вытянулось, превратившись в неподвижную маску. Элис в шоке попятилась назад, выронив из рук ружье и приоткрыв губы, не в силах вымолвить ни слова, как раз в тот миг, когда ее отец и Грейсон ворвались в дом через парадную дверь.
– С вами все в порядке? – Грейсон осекся, увидев на полу умирающего Кларка, а рядом с ним своего брата. – Лукас! – невольно вырвалось у него.
На стене бросались в глаза пятна крови. Бросившись к Лукасу, Элис рухнула рядом с ним на колени.
– Господи Иисусе! – только и мог пробормотать потрясенный Грейсон. Но едва Элис коснулась рукой щеки Лукаса, как тот открыл глаза. Взгляд его был растерянным и ничего не понимающим до тех пор, пока он не заметил ее. Тогда лицо его снова приняло воинственное выражение, и он попытался приподняться на локтях.
– Он мертв, – прошептала она, положив руки ему на грудь. – Я в безопасности.
– Элис… – начал было Лукас, пытаясь сесть.
– Тс-с. Не двигайся. Мы позовем врача.
– Нет! – Собравшись с силами, он мягко, но решительно сжал ей руку. – Мне не нужен врач.
Несмотря на боль, губы его растянулись в прежней озорной и обезоруживающей улыбке. Прядь волос упала ему на лоб, когда он притянул ее к себе.
– Мне нужна только ты, Элис Кендалл, – прошептал он. – Только ты одна на всю оставшуюся жизнь.
ЭПИЛОГ
«Найтингейл-Гейт» был переполнен, но на сей раз не посетителями. Кендаллы и Хоторны занимали большую часть помещения. И только Лукаса среди них не было.
Элис расхаживала из стороны в сторону, шурша длинными юбками из тафты. Шляпу она уже давно сняла, и мягкие белокурые локоны изящно обрамляли ее лицо. Она едва прислушивалась к словам отца, который просил у нее прощения за то, что так долго закрывал глаза на махинации Кларка.
Дядя Гарри объяснял, что они не имели ни малейшего понятия о том, чем занимался помощник окружного прокурора.
– Но я же обращала твое внимание на несообразности в деле, – заметила Элис.
– Иногда, – ответил Гарри, с извиняющимся видом пожав плечами, – некоторые вещи приходится оставлять без внимания, когда мы знаем, что человек виновен.
Тут Элис резко обернулась, в ее глазах вспыхнули зеленые огоньки.
– Но Лукас был невиновен.
Это тотчас заставило его придержать язык. Макс, несмотря на ее гнев, привлек к себе сестру и, крепко обняв, поцеловал в лоб.