– Я правильно поняла: вы хотите сказать, что у нас с Шарошем война?
Наступила пауза. Затем полковник неуверенно произнес:
– Князь Аладар Шарош осуждает многие законы, введенные его величеством, отказывается подчиняться им и защищает своих людей, если тех арестовывают.
– Он защищает их силой? – поинтересовалась Илона.
– Два дня назад, ночью, – ответил полковник, – его люди ворвались в тюрьму в Витоци и освободили всех узников!
– А охрану убили?
– Нет, никто не пострадал. Солдат просто связали и бросили в озеро, но там так мелко, что никто не утонул. Однако подобное унижение забудется не скоро!
Голос полковника звучал сурово, но Илона невольно рассмеялась.
– Тут нет ничего смешного, ваше королевское высочество! – с укоризной заметил майор Касса.
– Простите! – извинилась Илона. – Но не далее как вчера, глядя на гвардейцев во дворце, я подумала, какой у них напыщенный вид в новой форме, придуманной отцом! Жителям Витоци, наверное, доставило немалое удовольствие посмотреть на связанную охрану, сидящую в пруду, хотя для солдат это испытание не из приятных!
– Я лишь пытаюсь предупредить ваше королевское высочество, – осуждающе произнес полковник Сеаки, – что вам не следует заезжать на территорию Шароша. Вас могут подвергнуть оскорблению или, еще того хуже, похитить! – Помолчав, он выразительно добавил: – Разумеется, для того, чтобы принудить его величество отменить некоторые из новых законов!
– Что же это за новые законы, из-за которых поднялось столько шума?
Полковник замялся:
– Об этом, ваше королевское высочество, вам лучше расспросить короля.
– Вы же прекрасно понимаете, что я не стану к нему обращаться. Я боюсь отца не меньше, чем вы, полковник!
– О каком страхе идет речь? Я питаю к его величеству глубокое уважение и подчиняюсь всем его приказаниям.
– Но вы же боитесь его! – настаивала Илона. – Ну будьте же честны! Отец всем внушает страх. Вот почему, несмотря ни на что, мне было так хорошо все эти годы жить вдалеке от Добруджи! – Вздохнув, она огляделась. – Правда, мне очень не хватало этих невероятно красивых мест и, конечно, наших замечательных лошадей!
Наклонившись вперед, она ласково потрепала загривок коня, выпрямилась и решительно произнесла:
– Скажите мне правду, полковник, а потом мы поскачем галопом по этой прекрасной земле!
Полковник потеплевшим взглядом окинул девушку:
– Что ж, извольте. Знайте, принцесса: большую часть населения взбесили два закона. Во-первых, король потребовал от каждого землевладельца половину урожая отдавать государству!
– Иными словами… ему! – тихо произнесла Илона.
– Во-вторых, – продолжал полковник, проигнорировав замечание девушки, он под страхом смерти изгнал всех цыган.
– Но это же смешно! – воскликнула Илона. – Цыгане всегда жили в мире с нами. Я помню, мама рассказывала мне, как жестоко с ними обращались в Румынии и каким страшным пыткам их подвергали. – Подумав, она добавила: – В Венгрии их тоже преследовали еще со времен Марии Терезии, а затем Иозефа II.
– Это правда, принцесса, – пробормотал майор Касса.
– Но они всегда были неотъемлемой частью нашей жизни!
– Король распорядился, чтобы они покинули страну, – заметил полковник Сеаки.
– Но куда же они пойдут? Разве что в Россию, но русские нас не любят и вряд ли примут наших цыган.
– Принц Аладар приводил королю убедительные доводы против этого решения.
– А он, конечно, и слушать не стал! – прошептала Илона.
– В последнее время принят ряд других законов, вызвавших немалые разногласия. Армию, конечно, укрепляют, но ситуация, скажу честно, не из благоприятных.
Илона улыбнулась офицерам: – Ничего удивительного! Благодарю вас, господа, за рассказ. Не беспокойтесь, я не злоупотреблю вашим доверием. – Посмотрев вдаль, она сказала: – А теперь я хочу мчаться во весь опор и забыть обо всем, кроме одного – что это самое красивое место на свете!
Она коснулась коня кнутом, и он резко пустился галопом по заросшей травой степи.
Под громкий стук копыт Илона думала, что нет ничего более приятного, чем быстрая езда верхом.
По дороге к дому она невольно бросала взгляды на работающих в полях крестьян, и ее поразил их мрачный и угрюмый вид. Неужели ей изменила память? Ведь она всегда представляла своих соотечественников доброжелательными, улыбающимися людьми!
Ничто здесь не изменилось: те же деревянные дома с балконами, утопающими в цветах, расписные вывески придорожных гостиниц, прекрасные сады, где любили собираться посетители, чтобы насладиться прекрасным местным вином. Стояла пора цветения акаций, придававших пейзажу необыкновенную красоту. По-прежнему в полях паслись стада коров с белыми рогами, иногда перевязанными бантами, отары шерстистых овец и табуны черно-белых жеребят.
Местные женщины в ярких юбках и с косами до колен отличались самобытной красотой, мужчины же имели живописно-лихой вид благодаря гусарского типа курткам, небрежно свисающим с плеч, красным поясам и круглым фетровым шляпам с залихватски задранными полями. На некоторых из них были высокие сапоги со шпорами, и Илона знала, что лучших наездников не сыскать ни в одной стране.
Все выглядело так же, как и прежде, но все же чего-то не хватало! Наконец она поняла, в чем дело.
Жители Добруджи всегда связывались в ее сознании с музыкой, песнями и смехом. Они пели за работой в поле, пели ведя на пастбище скот, пели возвращаясь с охоты с добычей, обычно серной или оленем. Теперь же казалось, что на всей земле стояла тишина, а одежда крестян выглядела поношенной и убогой.
Цыгане и прежде часто ходили в лохмотьях, но не крестьяне, которые всегда очень следили за своей внешностью.
Илона со своим эскортом приближалась к дворцу – великолепному зданию, вот уже несколько веков возвышающемуся над равниной.
Каждый следующий монарх перестраивал дворец по своему вкусу, но особое рвение показал дед Илоны, украсивший его различными башнями и башенками, не забыв при этом сделать его неприступной крепостью.
Однако это не повредило дворцу и он выглядел очень живописным и нарядным. Но только издали. Вблизи же все строение зловеще напоминало о тех днях, когда защитникам крепости выгоднее всего было находиться выше противника, имея прекрасный обзор и удобную позицию для стрельбы.
Чтобы дворец не производил устрашающего впечатления, бабушка Илоны насадила вокруг него деревья, и теперь, когда цвели миндаль и персики, башни и шпили поднимались над ними, как бесплотная мечта. Внутри замка также росли прекрасные сады.
Входя в огромные чугунные ворота, защищающие дворец от вражеских войск и банд грабителей, Илона подумала: живя в таком прекрасном месте просто невозможно не быть счастливым. Но, к сожалению, ей было прекрасно известно, что во дворце Радака нет места счастью.
Живя во Франции, она не надеялась когда-нибудь снова увидеть родные места. Мать нередко говорила ей; «Мы никогда не вернемся, Илона. Пусть здесь мы не пользуемся влиянием, пусть у нас мало денег, но зато спокойно на душе!»
Когда мать вспоминала прошлую жизнь, в глазах ее всегда появлялся ужас, а голос срывался
от волнения.
Сначала Илона не понимала, как мать могла отказаться от своего положения королевы Добруджи, оставить друзей и расстаться с жизнью, которую вела целых восемнадцать лет.
Королева Гизела оставила мужа очень спокойно, без театральных эффектов, что само по себе произвело большее впечатление, чем если бы она устроила скандал и искала сочувствия к себе. Она долго страдала от тирании и грубости мужа, становившегося с годами все более жестоким, пока ее жизнь не стала совершенно невыносимой.
Королева и дальше терпела бы эту жизнь, если бы не Илона. Желая выплеснуть на кого-то свою ярость, король нередко избивал жену почти до бесчувствия, но когда он начал поднимать руку на дочь, королева, спокойная, кроткая и, как он полагал, всецело покорная его воле, восстала.