Ее движения так откровенны, а взгляд призывен, что я ощущаю себя почти преступницей, ворвавшейся без спроса и приглашения в чужой мир двоих людей, отворачиваюсь, стремительно срываясь с места, желая поскорее убраться от них. Это была плохая идея, твержу себе, испытывая чувство горячего стыда. Чертовски плохая! Просто ужасная! А все декан, чтоб ему до ста лет со студентами воевать! Нашел дуру…
– Я… Извините! Я, наверно, пойду… – бросаю неловкое за плечо и сбегаю, не поднимая глаз, в прихожую, но неожиданно громко вскрикиваю, остановленная у порога сильной рукой. – Ой!
– Воробышек, села! – раздается резкое и довольно грубое над моим ухом, и я едва замечаю миг, когда мир вокруг меня смещается, локоть поднимается, и вот я уже так же стремительно лечу от входных дверей по противоположному, заданному рывком хозяина направлению, – прямехонько к письменному столу. Послушно плюхаюсь безвольной тушкой в кресло и замираю, отчетливо слыша за спиной, как девушка удивленно и почти умоляюще восклицает:
– Но, Илья…
И получает в ответ холодное и сухое:
– Поторопись, детка, тебе пора.
«Уф! И мне пора», – решаю я, отгородившись от этих двоих своей внезапно ожившей целью. Раз уж я очутилась в квартире Люкова, за его столом, я не хочу злоупотреблять временем хозяина и быстро шуршу сумкой на коленях, извлекая на стол конспекты и ручку. Разложив предметы для учебы перед собой, зажмуриваюсь и резко выдыхаю, изгоняя из тела проклятое волнение. Читаю про себя резкие стихи Блока и стараюсь не слышать капризную девичью возню за плечом и громкое шипение кота из прихожей. Готовясь при появлении Ильи сразу перейти к делу.
Господи, уж лучше бессонные ночи, чем такие визиты, честное слово! Хотя куда бессонней-то!
Когда я открываю глаза, Илья стоит у стола. Опершись плечом о стену, сунув руки в карманы спортивных штанов, не сводит с меня карих холодных глаз.
– Кхм! – мне приходится прочистить горло, внезапно наткнувшись на них, чувствуя себя под этим неласковым взглядом бабочкой под стеклом. – Э-э, с-с чего начнем, Илья? – заикаюсь, выпрямляясь на стуле.
Люков вскидывает бровь и пожимает плечом. Тянет руку к моему конспекту, лениво вертит его, раскрывая перед собой на столе.
– А что надо? – спрашивает равнодушно.
– Ну, если можно, «Сопротивление материалов», – бормочу, стараясь не поднимать на Люкова глаза. – Алгоритм метода начального параметра и универсальное уравнение упругой линии. У нас во вторник контрольная, а я… в общем, я к ней не готова. Совсем, – признаюсь честно.
Я давно смирилась с тем, что учеба на физико-техническом факультете мне дается не просто, если не сказать хуже, но все равно краснею под оценивающим взглядом студента Люкова.
– Условное обозначение в уравнении компенсирующей погонной нагрузки? – задает он вопрос, возвращая конспект и стаскивая со стола другой. Лениво пролистывает его вслед за первым.
– Э-э, «кью»? – говорю я.
– Координаты, абсциссы точек приложения сосредоточенных сил и сосредоточенных моментов?
– М-м, «Эй» с индексом «И», и… «Ди»…
– «Би» с индексом «Йод». М-да, Воробышек…
Люков мягко толкает прочь от стола кресло, в котором я сижу, и нависает сбоку. Выдвигает верхний ящик стола, задвигает, затем нижний. Наклоняется, тянется в глубь стола рукой… Я замечаю аккуратную стопку конспектов, перебираемую длинными красивыми пальцами, но смотрю не на них, а на светлую голову, склонившуюся перед моим лицом, и ловлю легкий запах можжевельника и горького апельсина, исходящий от его чистых волос. Когда обтянутое тонкой тканью крепкое плечо невзначай касается моей груди, я, словно обжегшись об него, сама отталкиваю кресло подальше от Люкова. А сообразив, что сделала, тут же ругаю себя за излишнюю подростковую порывистость, получив вдобавок к непрошеному прикосновению еще один внимательный мужской взгляд.
– На, Воробышек, пригодится, – Илья держит в руке несколько конспектов и медленно кладет их передо мной. Усмехается криво, одними губами, глядя на мои пунцовые от смущения щеки.
Да что это я, в самом деле, точно школьница! Зла на себя не хватает!
– Мы можем заниматься предметом в телефонном режиме, если ты меня боишься, – неожиданно предлагает, усаживаясь бедром на стол, продолжая изучать меня взглядом, словно странную дикую зверушку. – Или вообще не заниматься, – опускает руку на спинку кресла, за мое плечо, придвигая к себе ближе.