– У кого?! – глухо переспрашивает Танька, кажется, теряя дар речи.
– У Люкова, помнишь, я говорила – с четвертого курса. О-он мне с учебой помогал, – закрываю глаза и краснею как маков цвет. Господи, до чего глупая ситуация!
Танька на миг затихает, мне даже кажется, что девушка бросила трубку, но вдруг ее голос с новой силой врывается из динамика в тишину кухни:
– С какой еще учебой? Ты что, подруга, меня за простофилю держишь? Так я тебе и поверила! Воробышек, ну ты даешь! Признавайся, у тебя с ним что, было?! Было, да? – выкрикивает громко и почему-то радостно. – Очуметь! А я тебе, Женька, что говорила?! Совмести приятное с полезным! Хороший секс еще никому не вредил! Ну, и как наш бэдэсэмэшный красавчег? Не подкачал? А…
Но я уже не слушаю Таньку, а попросту отключаю телефон. Я знаю, мне не удастся спрятаться от ее вопросов, и вечером она скорее всего замучает меня выпытыванием подробностей, но сейчас, под вопросительным взглядом Люкова, я чувствую себя ужасно.
– Поставь чашку на стол, Воробышек. Если хочешь, возьми другую.
– А? – я поднимаю глаза на Илью, так и не отхлебнув чай. – Что?
– Ты положила в чай сметану и вряд ли сделала это намеренно. Не советую пить такую дрянь.
– Правда? – я кошусь в чашку, где плавают белые хлопья, и поспешно отставляю ее от себя. – Послушай, Люков, – говорю, рассматривая под своими пальцами тонкий перламутровый фаянс. – Ты же понимаешь, что все это ерунда?
– Ты о чем, Воробышек? – сухо спрашивает Илья. Он давно допил свой чай и опустошил тарелку, и теперь, откинувшись на спинку стула, с любопытством смотрит на меня.
– Ну, – тушуюсь я под его карим взглядом, заправляю за алеющее ухо непослушные прядки волос, – ты ведь все слышал.
Парень поднимает бровь.
– Слышал. И что?
А я продолжаю.
– Как-то по-глупому вышло. Я не хотела.
– Не в первый раз глупо, Воробышек, – замечает Илья. – В твои двадцать тебе уже пора научиться если не врать, то недоговаривать. Никто тебя за язык не тянул.
Не тянул, здесь он прав. Сама Таньке созналась, а теперь вот жди бури в стакане. Только вот искусству дипломатии мне учиться уже поздно.
– Девятнадцать, – говорю я и вздыхаю. Снимаю со стола посуду и отношу в мойку. Мою тарелки и чашки, расставляю по местам, после чего поворачиваюсь к Люкову и со словами: «Спасибо за завтрак, Илья, мне пора», – решительно направляюсь в прихожую.
Люков появляется в прихожей через минуту, когда я уже одета, а дорожная сумка висит на плече. Повязывает бандану, надевает часы, накидывает куртку. Молча отбирает у меня сумку, обдав запахом дорогого мужского парфюма. Вручает в руки свернутый свитком чертеж и открывает дверь.
– Доброе утро, Семеновна, – здоровается с соседкой, не глядя на высунутый в дверную щель морщинистый нос. – Как спалось? – хмуро интересуется. – Надеюсь, плохо. Мне сегодня подружка попалась на редкость заводная, всю ночь спуску не давала. Вот, еле выпроводил, – кивает на меня, застывшую статуей на площадке. Неожиданно обнимает за плечи, подталкивая к лифту. – Давай шевелись, Воробышек! Все равно на большее меня не хватит.
– Шалава! – летит сзади недовольный фырк. – Как есть, простигосподи! А ты – кобель! И куда только общественность смотрит!
– Что? И эта тоже? – неподдельно изумляется Люков, оглядывая меня с интересом. – А с виду вполне приличная девушка.
Когда мы уже садимся в машину, выруливаем со двора на широкую набережную и вливаемся в поток машин, он говорит, поймав в зеркале заднего вида мой искоса брошенный на него взгляд:
– Забей на разговор, Воробышек. На свете есть вещи куда важнее секса с бэдэсэмэшным красавчегом. Универ, например.
– Твою мать… – Бампер перестает следить за дорогой и таращит на меня глаза, как только я озвучиваю цифру за предстоящий бой. – Илюха, – присвистывает, дергает нервно кулаком под веснушчатым носом, – это ж до фига бабла! До фига! Черт! – бьет ладонями по рулю и, спохватившись, выравнивает виляющий зад модной тачки. – А риск такой, что лучше удавиться. Ну, ты и придурок, Люк! Смертник, б**дь!
– Пасть закрой, – советую я, но Рыжий не унимается.
– Слушай, я думал, после случая с Яшкой ты больше в серьезные игры не играешь. Так, развлекаешься слегка, но и только. Ты же чудом вернулся! Из-под крыла Шамана уходят единицы! Я за раскладом слежу, Илюха, ты не думай. Догадываюсь, чего тебе это стоило. Уйти удалось, и слава Богу, а теперь ты сам к нему лезешь. Какого?! Не понимаю. Нужны нехилые бабки – папашу своего подои! Старик спит и видит, как бы с тобой контакт наладить. Наверняка знает, кому Яшка обязан шеей. Сам-то, б**дь, в Европе парился, выхаживая сыночка, пока ты за наследника долги отдавал.