Вернулся монтёр. В руках у него был длинный гибкий прут наподобие удилища. Монтёр ловко подцепил банку этим прутом и снял её с проводов, а прут отдал мальчикам.
— Возьмите. Пригодится для рыбалки.
Ребята шли и смотрели вверх. Пусть только попадётся ещё одна банка, теперь есть чем снять её.
Но банок больше не попадалось, а провода уходили всё дальше. Вот они вывели на шоссе, смешались с другими проводами и потянулись над асфальтовой лентой к городу.
На обочине дороги стоял мотоцикл — синий с красным. Заднее колесо было снято, перед ним сидел на корточках лейтенант милиции с закатанными по локоть рукавами гимнастёрки.
— Здравствуйте, товарищ Щепкин, — сказал Лёвка.
А Клим спросил:
— Что у вас случилось?
Щепкин заправлял в покрышку новую камеру. Старая валялась в сторонке.
— Да вот, «вредителя» поймал. — Он показал ребятам острый гвоздик. — На шоссе валялся, а я наехал.
Потом он вынул из коляски мотоцикла насос. Мальчики одновременно протянули руки.
— Дайте мы покачаем!
— Ну, покачайте. Только я сначала заверну золотник. Видите, пружинка с проволочкой. А вот колпачок с двумя усиками — этими усиками я заворачиваю золотник в вентиль камеры. Вот так. Теперь можно накачивать, воздух не выйдет.
Мальчики взялись за дело, а Щепкин расстегнул ворот гимнастёрки с белым подворотничком, обтёр носовым платком лицо и шею, потом присел на край канавы и закурил. Мимо пронеслась «Победа», Щепкин погрозил пальцем водителю, и тот поехал тише.
Клим шепнул Лёвке:
— Я, когда вырасту, буду автоинспектором. И мне дадут мотоцикл с коляской.
Сначала показалось, что качать напеременку — по десяти раз каждый — легко: не успеваешь уставать. Но постепенно становилось всё труднее давить на ручку насоса. А после семидесятого раза мальчикам пришлось качать вместе. Тогда Щепкин сменил их. Он качнул ещё раз тридцать, потом ударил молотком по покрышке так, что она зазвенела.
— Ну вот, работа закончена. Завёртывайте колпачок на вентиль. — Он снова обтёр платком лицо. — Видите, ребята, один маленький гвоздик, а сколько труда пришлось затратить нам троим. Спасибо за помощь.
Клим подумал немножко и предложил:
— Давай, Лёвка, будем подбирать на дороге гвоздики и всякие там битые стекляшки, чтобы шофёры не прокалывали колёса.
Но лейтенант сделал строгое лицо.
— Ни в коем случае, — сказал он. — А не то ещё, не ровен час, попадёте под машину. Держитесь подальше от шоссе.
Делать нечего — нельзя так нельзя. Пришлось уходить. Слушаться взрослых — это Первый закон лагеря.
По дороге к лесу Лёвка сказал:
— А здорово всё-таки мы мотоцикл починили.
— «Почини-и-ли»! — передразнил Клим. — Качнули сколько-то раз, и то не до конца. — Он задумался, глядя, как Лёвка сшибает удилищем головки одуванчиков.
Да, видно, правильно говорит Володя Ковальчук: «Напортить — это каждый может, это проще всего. А вот сделать хорошее — куда труднее». И правда, взять хоть этот кусочек дороги, что ведёт на колхозную ферму. Тут была такая колдобина! После дождя в ней буксовали все машины. Горнист Валька Спицын первый заметил это. В тот день пионеры отменили все работы по расчистке футбольного поля и всем лагерем таскали сюда на носилках песок, гравий, щебёнку… Зато вот на свежей земле следы легковой автомашины. Недавно, видно, прошла — и хоть бы что! А прежде здесь даже грузовики застревали.
Поодаль за деревьями что-то ухнуло — глухо, как большой барабан. Эхо подхватило грохот и понесло его по лесу.
Мальчики остановились, переглянулись.
— Это возле Щучьего залива, — определил Лёвка. — Похоже, что кто-то глушит рыбу.
Схватив за оба конца удилище, они помчались к озеру напрямик через кусты и овражки.
— Не тормози, толстяк! — кричал на ходу Клим и тянул за удилище Лёвку, как на буксире.
Бежали долго. Путь был нелёгкий. Ветки ольшаника хлестали по груди, крапива обжигала ноги, а когда поднимались в гору, тапочки скользили по сухим сосновым иглам.
Но вот наконец и озеро. Берег оказался безлюдным. На воде тоже никого. Только в маленькой бухточке — Щучьем заливе — на лёгкой ряби качались белыми брюшками вверх несколько дохлых рыбёшек.
Мальчики вошли по колени в воду. Теперь они увидели множество мёртвых мальков; в каждой зачерпнутой горстке воды они попадались густо, как снетки в супе.
Кто ж погубил столько мальков? Ведь из них выросла бы рыба. Вот бессовестный!
Клим осмотрелся.
От озера тянулись следы босых ног; теперь они уже заполнены проступившей сквозь песок водой, но отпечатки пальцев ещё видны.