Мальчик неуверенно взялся за длинную отполированную руками рабочих деревянную ручку и неуверенно сделал два взмаха. Насос несколько раз громко чмокнул и далеко выплюнул воду.
— Можно, я буду качать?
— Справишься? — Рабочий критически оглядел щуплого Лёньку, словно не особенно верил в его силы. — Попробуй. — Рабочий достал из кармана два куска шпагата. — Если сейчас заслонку не закрыть, вода, брат, наделает здесь беды. — Не торопясь, он обмотал шпагатом левый рукав куртки и протянул правую руку Лёньке, чтобы он ему помог.
Мальчик догадался: это — чтобы вода меньше заливалась в рукава.
— На, держи! — Рабочий протянул Лёньке свои брезентовые рукавицы. — Как тебя зовут?
— Лёней… Я не возьму. Рукавицы вам самому нужны!
— Бери, бери, если дают! — Рабочий нетерпеливо засунул рукавицы в карман Лёнькиного пальто. Старательно подтянув высокие резиновые сапоги, он стал спускаться. — Если рабочих увидишь, зови сюда. Они тебе помогут.
— Хорошо.
Лёнька услышал, как рабочий зашлёпал сапогами по воде. Мальчик широко расставил ноги, взялся за ручку помпы. Скоро он хорошо изучил помпу и понял её устройство. Стоило ему только опустить ручку, как вода большим упругим шаром прокатывалась по брезентовой трубе. Лёнька подымал ручку, и вода стремительно вылетала вперёд.
А между тем дождь пошёл сильнее. Тяжёлые капли, как дробь, били по лужам, взмучивали и без того грязную воду.
У Лёньки стали мёрзнуть руки. Он достал из кармана рукавицы и надел. Невольно он подумал о рабочем, которому, наверное, очень холодно стоять в воде. Он подошёл к краю ямы и заглянул туда. В яму посыпалась земля.
Рабочий перестал закручивать гайку, поднял голову и улыбнулся Лёньке:
— Устал?
— Нет. Вам ведь холодно, возьмите рукавицы.
— Есть немного. — Рабочий прошёл вперёд.
Лёнька заметил, что вода поднялась уже высоко и заливает за резиновые сапоги.
— Наши пришли?
— Нет, никого не вижу.
— Устал? Я скоро кончу. Покачай ещё немного.
Лёнька вернулся к помпе. Чтобы немного подбодрить себя, он решил считать. Первый раз он досчитал до трёхсот и немного отдохнул. Потом он отдыхал после ста пятидесяти, а затем — семидесяти… Но эти короткие передышки почти совсем не возвращали сил. Тело мальчика словно налилось свинцом, мучительно болели спина, руки.
В тот момент, когда Лёнька готов был упасть от изнеможения, рабочий громко крикнул:
— Возьми, Лёня!
Лёнька подбежал.
— Смотри не потеряй, здесь все документы!
— Я буду их крепко держать! — Лёнька увидел, что рабочий стоит уже по грудь в холодной воде.
— Дяденька, вылазьте! — испуганно крикнул Лёнька. — Смотрите, сколько воды, утонете. А замёрзли-то как!..
— Есть малость… — Рабочий, как ни старался, не мог сдержать лихорадочный стук зубов.
— Я прошу вас. Ну, пожалуйста, вылазьте! — захныкал Лёнька.
— А я думал, ты герой. Мне осталось ещё одну гайку завернуть. Покачай ещё!
Лёнька подбежал к помпе. Он нажимал на ручку из последних сил. За работой он не заметил, что качать ему помогает молодой парень.
— Я больше не могу! — прошептал Лёнька и грудью навалился на ручку помпы.
Но, к его удивлению, ручка продолжала двигаться.
— Скажи, Михайлов давно в яме? — услышал Лёнька и, обернувшись, увидел парня.
Он был в брезентовой куртке и резиновых сапогах.
— Давно… Боюсь утонет. Меня не слушается, — пожаловался Лёнька.
— Я говорил уже, — озабоченно вздохнул парень. — Василий Иванович упрямый: не вылезет, пока всё не сделает.
Лёнька осторожно опустил руку в карман пальто, где лежали документы. Первой попалась небольшая красная книжка.
«Коммунистическая партия Советского Союза», — прочитал Лёнька.
— Михайлова? — спросил парень и перегнулся к Лёньке. — Родился в семнадцатом, в партии с августа сорок первого. Я это точно знаю. Когда в партию поступать буду, обязательно у него рекомендацию попрошу.
— Кто он?
— Как — кто? — удивился парень. — Обыкновенный человек.
— Да я не об этом спрашиваю. Инженер он, прораб?
— Рабочий он, вроде меня.
— Лёня… — Из ямы показалась сильная рука Михайлова.
Лёнька и парень поспешно бросились на помощь.
Михайлов вылез. С его брезентовой куртки и брюк ручьями стекала вода. Лицо и губы посинели, но по-прежнему молодо блестели серые глаза.
— А, это ты, Борис? — устало сказал Михайлов. — Заслонку здесь вырвало.
Отдавая Михайлову документы, Лёнька осторожно дотронулся рукой до красной книжечки.