5 декабря 1936 г. новая Конституция была принята, но вопрос о дате принятия закона о выборах и дате их проведения повис в воздухе. Партократия поняла, что согласие на альтернативные, или, как их тогда называли, состязательные, выборы грозит ей потерей позиций. Мало того, по неписаным правилам лишение мандата депутата Верховного Совета означало освобождение от партийной должности.
В том, что все будет происходить именно так, уже не оставалось сомнений. Ведь не случайно же Жданов на очередном Пленуме в феврале 1937 г. предупредил: «Наши партийные органы должны быть готовы к избирательной борьбе. При выборах нам придется иметь дело с враждебной агитацией и враждебными кандидатами… Тайное голосование представляет гораздо более широкие возможности отвода нежелательных и неугодных с точки зрения масс кандидатур, чем это было до сих пор». Да еще Сталин прямо заявил на Пленуме: «У нас некоторые товарищи думают, что если он нарком, то он все знает. Думают, что чин сам по себе дает очень большое, почти исчерпывающее знание. Или думают: если я член ЦК, стало быть, не случайно я член ЦК, стало быть, я все знаю».
Теперь партократия больше не могла оттягивать принятие решения. С одной стороны, одобрение избирательного закона, предложенного от имени сталинской группы, было равносильно самоубийству. С другой — отклонить проект тоже было невозможно. Сталин уже продемонстрировал всем противникам политических реформ в ЦК, что их может ждать в подобном случае. Далеко не случайно открытие всех последних Пленумов сопровождалось ультимативными требованиями вывести из высшего органа партии без объяснения причин тех, кого уже арестовали.
Вполне возможно, такие подчеркнуто репрессивные действия Сталина и подсказали партократам идеальный выход из положения. Накануне закрытия Пленума первый секретарь Новосибирского обкома Роберт Эйхе обратился в Политбюро с просьбой. Напомнил, что на вверенной его попечению территории не так давно «вскрыта антисоветская контрреволюционная повстанческая организация». Выразил твердое убеждение — «арестовано меньшинство врагов». И просил разрешить ему создать «тройку», включающую его самого, прокурора области и начальника облуправления НКВД, дать им право судить и выносить смертные приговоры. Тем, мол, он и сможет обеспечить «свободное волеизъявление» во время предстоящих выборов.
Затем у Сталина в его кремлевском кабинете побывало еще девять первых секретарей. Судя по всему, они твердо заявили: без создания «троек», без массовых репрессий ни о каком одобрении избирательного закона не может быть и речи.
Сталин капитулировал, вынужден был согласиться с ультиматумом, ибо слишком хорошо понимал: в противном случае на трибуне Пленума появится кто-либо из уже обозначившей себя десятки — терять им было уже нечего — и объявит теперь не кого-либо, а его, Сталина, врагом народа. Предателем заветов Ленина и Октября. Оппортунистом, ревизионистом, наймитом империализма. А все присутствующие с облегчением одобрят такое предложение.
Сталин капитулировал. Хотя Пленум и утвердил все положения доклада Яковлева об изменениях в избирательной системе, альтернативные выборы уже ни при каких обстоятельствах состояться не могли. За следующие две недели первые секретари, поддержанные наркомом внутренних дел Ежовым, создали свои «тройки» по всей стране. И определили количество людей, которых намеревались репрессировать. Всего почти 200 тыс. человек, из которых следовало приговорить к расстрелу почти 70 тыс.! Самым кровожадным, как ни покажется сегодня это странным, оказался Хрущев. Буквально за несколько дней он удивительным образом сумел найти в Московской области свыше 40 тыс. «уголовников» и «кулаков». Под ними, несомненно, он подразумевал тех крестьян, которым вернули избирательные права, но которые не забыли, кто отдавал распоряжение об их аресте.
Так в стране воцарилась «ежовщина». Точнее, вторая Гражданская война, на этот раз развязанная партократией. Массовыми репрессиями она продемонстрировала населению, что их ждет при выдвижении собственных кандидатов в депутаты, в случае голосования против первых секретарей либо тех, кого выдвинут они.
Сталин не нуждался в партии власти[3]
ВКП(б), партию власти с ноября 1917 г., Сталин получил в наследство. Эта партия была создана с единственной целью — для захвата и удержания власти до победы мировой революции. С завершением Гражданской войны и после утраты надежд на приход к власти коммунистов хотя бы в Германии эта партия в тогдашнем виде фактически исчерпала себя. С началом индустриализации она стала нуждаться в коренном реформировании, ибо переродилась в профсоюз чиновников. Однако лишь немногие осознали это. В первую очередь — Сталин и его идейные соратники.