— Но уж жизнь-то точно сохранят! — обронил разведчик. Его гортанный шотландский акцент заметно усилился, что случалось в минуты крайнего возбуждения.
— Между прочим, командую здесь я, а не вы, — отрубил лейтенант.
— Не я, — отозвался Маккензи тоном, в котором без труда угадывался сарказм. — И мне это хорошо известно.
Питерс и Пикеринг переглянулись и одновременно кинули на разведчика недобрый взгляд.
— Как и то, — продолжил Маккензи, — что, если погибнут люди, вам придется держать ответ перед генералом.
— А ты не так прост, как кажешься. Надеешься, что твои соплеменники поживятся на брошенных ранчо? — усмехнулся Питерс.
— Это вы серьезно?
— Вполне.
Маккензи смерил его взглядом с головы до ног и решительной походкой направился к дверям, бросив на ходу:
— Ну и тупица же вы, Питерс! — Он обернулся к Пикерингу: — А вы, лейтенант, окажетесь в идиотском положении, если намерены бездействовать. На рассвете я уезжаю.
Питерс схватил Маккензи за плечо.
— Как ты смеешь меня обзывать, грязный индеец! Да я из тебя сейчас всю душу вытрясу…
Маккензи спокойно посмотрел на него, потом перевел взгляд на Пикеринга.
— Лейтенант, вы свидетель, я не хотел затевать свару. Ни сейчас, ни прежде. Сержант для меня — пустое место. Пусть оставит меня в покое. Я иду в баню, а на рассвете уеду.
— Сержант Питерс! — властно прикрикнул Пикеринг.
Как бы его подчиненные не разделались с этим Маккензи, тогда уж точно не избежать нагоняя от генерала. А если Маккензи убьет сержанта, то и того хуже. Кто из этих двоих одержит верх в схватке, сомневаться не приходится. Всем известно, какой вояка этот Питерс!
— Черт побери, сэр! — Питерс распалился не на шутку. — Не мешало бы поучить краснокожего наглеца хорошим манерам.
В ответ Маккензи саркастически ухмыльнулся.
Оскалился точно волк, подумал Пикеринг. Он был в душе согласен с сержантом, но все же благоразумие взяло верх:
— Отпустите его!
Питерс неохотно повиновался. Маккензи не оглядываясь вышел на улицу и зашагал к бане.
— Всему свое время, сержант, — заметил Пикеринг вполголоса. — Хорошенько проучить его стоит, но только не на территории форта.
— Даю слово, прикончу краснокожего ублюдка! — пообещал Питерс.
Он клокотал, он метал громы и молнии… И взбесился еще пуще, когда, придя домой, понял, что ужин не готов и его никто не ждет. И где только шляется его доченька? Питерса охватила жалость к себе. Некому о нем позаботиться. Он просто мученик, а этот недотепа Пикеринг печется только о своей карьере. Эллен же так и липнет к мужикам, ко всем без разбору. И кого подцепила теперь? Рядового? Офицера?
Схватив с захламленного стола бутылку, он жадно глотнул. Ну попадись она ему, изобьет до полусмерти!
Маккензи обрадовался, когда увидел, что в бане никого нет. Он позвал пожилую скво, дал ей немного денег и попросил натаскать и нагреть воды. Сам он был не в состоянии это сделать — сказывались дни и бессонные ночи, проведенные в седле.
Смыв с себя грязь и пот, он погрузился в чан с горячей водой. Кошмарное напряжение спало — он расслабился.
Пожалуй, не стоит оставаться здесь на ночь. К чему лишние волнения? Питерс не успокоится. Слово за слово, и не оберешься неприятностей. А все его язык! Нет бы промолчать. Но, с другой стороны, надо было поставить Питерса на место. Черт возьми, какие же они недоумки! И сержант, и лейтенант… С дураками вообще опасно дело иметь. Ну хорошо, помоется и не мешкая отправится к Вейкфилду. Генерал, скорее всего, отдаст приказ эвакуировать поселенцев. Не опоздать бы! Иначе люди падут жертвами кровавой бойни. Господи, как же он устал! Представить страшно, что опять придется трястись в седле.
Маккензи не услышал, как скрипнула дверь и кто-то бесшумно проскользнул в баню. Он был в полудреме. Когда чья-то рука коснулась груди, он очнулся.
Маккензи поднял глаза и увидел Эллен Питерс. Она стояла возле чана, гладила его плечи, спину и с зазывной улыбкой пожирала его глазами. Ее намерения не оставляли сомнений. Он резко оттолкнул ее руку.
— Мы здесь одни, нас никто не услышит, — прошептала Эллен.
Ее рука снова потянулась к его мускулистой груди, а в глазах мелькнуло откровенное желание.
С минуту Маккензи молча смотрел на нее. Вот ведь привязалась! Стоит ему появиться в гарнизоне, как она буквально не дает прохода. Конечно, дурнушкой ее не назовешь, но все-таки есть в ней что-то отталкивающее. Поговаривают, будто она весьма доступная особа и столковаться с ней — проще простого. Вот только бешеный характер отца сводит на нет все мимолетные связи этой девицы.
Маккензи старательно избегал ее. Он вообще был убежден, что ни одна женщина не оправдывает причиняемых ею хлопот и волнений.
Завернувшись в полотенце, он поднялся в полный рост.
— Нечего вам здесь делать, мисс Питерс. — Маккензи говорил как можно спокойнее, надеясь, что его сдержанный тон ее образумит. — Отцовского гнева не побаиваетесь?