— И всё-таки шансы есть, — не согласился я с адвокатом. — Один, и немаловажный, в том, что судья в спешке забыл вынести постановление о конфискации этих предметов. Почему бы вам не воспользоваться оплошностью лорда Паркера?
— Не знаю, не знаю… Всё это надо обдумать… Хард подумал и нашёл, что следует проконсультироваться с более сведущими в этих делах юристами.
— Если вам удастся вырвать из рук полиции вещественные доказательства, — сказал адвокат, — вы опять войдёте в историю английского права. Это будет прецедент.
Но мои усилия натолкнулись на неожиданное препятствие. Хард был откровенен.
— Жизнь есть жизнь, дорогой Гордон, — несколько мрачновато заговорил он при следующем визите, — наша фирма ведёт много дел по поручению правительственных учреждений, и мы не можем себе позволить роскошь возбудить дело против властей. Сами понимаете, даже если оно будет выиграно, фирма окажется в трудном положении.
Я оценил такую прямоту. Это и впрямь был редкостный случай — английские адвокаты не часто балуют своих подопечных откровенностью.
— Кто мог бы взяться за моё дело? — спросил я. — Мне остаётся положиться на ваши рекомендации.
— Я попытаюсь отыскать солидную адвокатскую фирму в Бирмингеме и уговорить её выступить против полиции.
Через несколько недель я получил письмо от адвокатской фирмы «Хьюит и Уолтерс», там выражали готовность взять на себя ведение дела, и немедленно послал адвокатам приглашение навестить меня в тюрьме.
На следующий день меня вызвал начальник тюрьмы. Блюститель порядка был мрачен и раздражён.
— Ваше письмо задержано, — выдавил он, не отвечая на приветствие. — Для встречи с адвокатом необходимо разрешение министра внутренних дел.
— Вряд ли дело обстоит таким образом, — спокойно возразил я. — С адвокатом Хардом я встречался свободно и без разрешения министра. Вы не хуже меня знаете, что тюремные правила разрешают заключённым свидания с адвокатами для обсуждения дел, связанных с имущественными интересами.
— Вы нарушили правила уже тогда, когда попытались вызвать адвокатов, которые теперь добиваются свидания с вами.
— Ничего подобного. Я написал письмо адвокатской фирме с изложением сути дела и просьбой меня посетить. Никто меня такого права не лишал. Тем более что письмо было пропущено цензурой тюрьмы и цензурой в Лондоне.
Я намекал на британскую контрразведку, которая весьма добросовестно контролировала всю мою переписку.
Начальник тюрьмы вызвал старшего цензора. Тот принёс книгу, в которой регистрировались письма заключённых. В книге имелась соответствующая запись. «Губернатор» тут же сделал строгий выговор чиновнику и вновь заявил, что встречу с адвокатом можно провести только с разрешения министра внутренних дел.
Итак, ещё одна петиция министру. Что ж, я напишу и её. И буду терпеливо ждать ответа. Свободного времени у меня предостаточно — в тюрьмах Её Величества оно ползёт неторопливо.
Месяц проходил за месяцем, а министерство внутренних дел сурово хранило молчание. У меня уже вошло в привычку справляться у начальника тюрьмы, когда же наконец поступит ответ. Начальник тюрьмы вызывал цензора. Появлялся чиновник с толстой книгой, отыскивал нужную запись: «Получили письмо Лонсдейла тогда-то, отправили в Лондон в тот же день…» С администрации вина снималась, а больше тюремное начальство ничто не беспокоило.
Я понимал, что «игру» может внезапно прервать ссылка на тюремные правила и инструкции: «Вы нарушили такой-то пункт инструкции, запрещающий то-то и то-то, а посему…» Поэтому я с особой тщательностью следил за тем, чтобы не дать никаких козырей в руки противника.
Что ж, приходилось снова пускать в ход достопочтенного члена парламента. Месяца через четыре после петиции в министерство я послал письмо Джонсону-Смиту: «Прошу Вас, уважаемый господин депутат, справиться в министерстве внутренних дел, когда там собираются дать ответ мне…»
Джонсон-Смит, как и полагалось квалифицированному парламентарию, попытался увильнуть от прямого ответа. Начиналось его письмо как обычно.
«Мистеру Гордону Лонсдейлу (№ 5399)
Тюрьма Её Величества,
Уинсон Грин,
Бирмингем.
Уважаемый мистер Лонсдейл, я получил Ваше письмо от…» А между трафаретным началом и такой же трафаретной концовкой: «С уважением. Джонсон-Смит», — член парламента просил сообщить адрес бирмингемского адвоката Лонсдейла и указать, по какому вопросу направлялся запрос в министерство внутренних дел… И ещё там была такая фраза: «Что касается последнего вопроса в Вашем письме с требованием привилегий…» (я требовал не привилегий, а только того, что мне как заключённому-долгосрочнику полагалось в полном соответствии с тюремными правилами).