Я обратил внимание на автомобильные номера — все местные — в городе было мало приезжих, и, чтобы не мозолить глаза завсегдатаям кафе, отправился обедать в другую часть города.
В маленькой нарядной таверне я навёл справки о том, что следовало бы посмотреть в районе Уайт-Хорса, и зашёл в лавку сувениров, она открывалась на несколько часов даже по воскресеньям.
Без особого любопытства я разглядывал бесхитростные поделки, которые тут выдавали за индейскую резьбу по дереву. Подержал в руках грубо сработанные фигурки, украшенные кусочками кожи и перьями, и, купив маленький настенный барельеф с изображением вигвама и воинов, вышел на улицу.
Заворачивая в тонкую вощеную бумагу барельеф, хозяин лавки поздравил меня с удачным выбором и сообщил, что это работа местных индейцев. Но я отнюдь не удивился бы, узнав, что его сделали в Японии, — настолько стандартны были все сувениры.
От нечего делать я пошёл в кино.
Фильм был знакомый, и, не досидев до конца, я снова двинулся в поход по тем же трем улицам. Стемнело, городок зажёг огни. Было морозно. Пахло снегом и хвоей. Я отправился в район, где моему коллеге полагалось устроить себе тайник. Место было выбрано удачно, во всяком случае, вечером ничего не стоило незаметно сделать «закладку». Деньги уже были приготовлены и завернуты в герметичную упаковку.
Утром, в понедельник, я уже почти не сомневался, что и на этот раз сигнала не будет. Так и оказалось. Теперь я уже чувствовал себя пленником джек-лондонского городка. Делать тут было абсолютно нечего, ибо, судя по всему, я уже исчерпал экскурсионные возможности Белой Лошади. Оставалось лишь предпринять экскурсию в порт Скагуэй, откуда во времена «Золотой лихорадки» протянули узкоколейку в Уайт-Хорс. Здесь переваливали грузы на речные суда, ходившие по Юкону к поселкам золотоискателей.
Стоя у окошка маленького вагончика и любуясь мрачновато суровой природой Юкона, я мечтал о том, чтобы мой неизвестный коллега наконец появился.
На следующий день я снова был на том же месте, где полагалось спрятать деньги. По условиям операции через три дня, в среду, я должен был немедленно уехать из Уайт-Хорса, даже если сигнала не будет.
В среду ровно в одиннадцать, как условлено, но с опозданием всего лишь на два дня сигнал появился.
В эту минуту я испытал чувство истинного счастья.
Я тут же бросился за билетом на самолет. Затем направился в местное отделение «Герца» и сдал автомобиль. Точно в назначенное время опустил почту в тайник, выставил сигнал и отправился спать.
Обедал я уже в Ванкувере…
Дни сходились в недели, недели — в месяцы. Я ездил на автобусах, поездах, автомобилях по Британской Колумбии, рассматривая пейзажи и города, слушая рассказы попутчиков, любуясь красотами Канады, чему-то порой про себя удивляясь и всё запоминая, ибо всё или почти всё из того, что я видел, могло войти в мою биографию. Надо было лишь отобрать из этого сырья нужные крупицы и потом уже лепить наполненную приключениями жизнь Гордона Лонсдейла, парня, прошедшего через огонь, воду и медные трубы. Огонь — в Британской Колумбии, воду — на Юконе, медные трубы — в Торонто.
Пора было отправляться и туда.
Но до этого полагалось обзавестись документом, подтверждающим: Лонсдейл — это именно я.
Не буду вдаваться в детали этой, продуманной ещё в Центре, операции, а скажу лишь, что прошла неделя, и я получил «свою» метрику — небольшой кусочек пластика, который подтверждал, что Гордон Арнольд Лонсдейл действительно родился 27 августа 1924 года в шахтёрском поселке Кобальт провинции Онтарио.
Следующим шагом было получить права на вождение автомашины. В условиях Канады, где нет паспортизации, этот документ служит удостоверением личности. Машину я водил вполне прилично. Права получить было несложно.
Теперь требовался заграничный паспорт Гордона Лонсдейла. Для этого надо было выехать в Торонто.
Молчаливо улыбавшийся Глен не скрывал огорчения, узнав, что постоялец уезжает.
— Пиши, парень, как пойдут дела, — просил он, тиская мою ладонь. — Если не понравится, возвращайся…
Мы выпили по стопке виски, по второй и, наконец, Глен вывел машину, чтобы самому отвезти меня на вокзал.
Деньги за квартиру он взял, не считая. Как-то виновато сунул в карман, смяв бумажки. Мне это было приятно. «Обязательно напишу», — решил я. И уже потом, когда находился в Англии, регулярно переписывался с симпатичным канадцем.