В этот же раздел были включены вопросы о составе Советских Вооруженных Сил; агентам поручалось выяснить их дислокацию, адреса, номера почтовых ящиков всех частей, сведения о призыве в армию. Ну, и, конечно же, вооружение и снаряжение Советской Армии — особенно где находятся стартовые площадки для ракет. Их интересовали и сведения о наших подводных лодках и обо всех исследованиях в области электронной техники и металлургии.
Второй раздел касался, как там говорилось, просто «важных сведений». В виду имелись любые признаки изменения внутренней организации и политики нашего правительства, сведения об экономических затруднениях и текущем положении в промышленности. Помню, английскую разведку очень интересовало все, что касалось наших ученых — независимо от области науки. Агентам полагалось подробно охарактеризовать степень их подготовки и квалификации, дать сведения о прежней работе и работе, выполняемой сегодня, и, конечно же, выяснить личные человеческие качества этих ученых.
Третий раздел назывался «Выяснить по возможности». Из него стоит привести лишь один вопрос:
«Имена, должности, деятельность и личные качества офицеров в чине от майора и выше». Этот же пункт был включен в вопросники, составленные по остальным странам социалистического содружества.
Словом, все эти документы, добытые нашей разведкой, заставляли думать о том, что руководители страны, в которой я находился, готовятся к агрессии против СССР и других стран социалистического содружества. Опасные замыслы должны были быть сорваны. И мы делали все, что было в наших силах.
В тайнике у меня находился крохотный передатчик, способный передать за один сеанс не более ста слов. Он нужен был для единственной и исключительной цели: в случае необходимости послать в Центр срочную информацию-молнию, скажем, о готовящемся атомном нападении на социалистические страны.
Если б я узнал об этом, мне полагалось немедленно воспользоваться этим замечательным аппаратом. И через несколько минут страна могла бы принять необходимые меры обороны.
Как видите, правда о моей работе очень проста: доступными мне средствами, в меру моих сил и возможностей я боролся против военной угрозы нашей стране и миру.
ГЛАВА XXIV
Вильсон был парень что надо — работяга, смел, надежен, вежлив и находчив, как герой современного детектива. Не было, казалось, такой ситуации, из которой он не нашел бы выхода. Словом, на него можно было положиться буквально во всем.
И вдруг в октябре 1957 года помощнику пришлось срочно покинуть Англию.
Случилось это так. Помощник и радист выехали за город, чтобы провести очередной радиосеанс. Вообще-то радист мог сделать это и один, но было гораздо естественнее придать поездке вид загородного пикника. Кроме того, второй человек всегда мог пригодиться.
Сеанс прошел нормально. Вильсон и радист доели свои бутерброды, запили их чаем из термоса, радуясь, что на этот раз можно было пить чай с лимоном, а не с молоком, как это принято в Англии. Затем собрали свои пожитки и отправились обратно. За рулем сидел радист — это была его машина.
По широкой шумной автостраде въехали в город. Пошли пригороды — грязноватые, серые улицы и переулки, мелкие лавки, расцвеченные рекламой.
Вильсон дремал рядом с водителем — он очень устал, в последние дни было много работы.
Было воскресенье, которое англичане предпочитают проводить на природе, — город в это время становится пустым и сонным.
Неожиданно на дорогу выскочил ребенок. Это была девочка лет шести. Светлое платьице, смешные косички, большой разноцветный мяч, который она догоняла. Она не видела машины.
— Кеннет! — крикнул радист. Опытный водитель успел уже оценить обстановку — наезд неизбежен, но он не будет нести за него ответственность — ребенок выскочил на проезжую часть улицы внезапно, почти перед бампером, когда машина шла на большой, но дозволенной правилами скорости...
Было ясно, что девочка погибнет.
— Кен! — это радист крикнул, чтобы Вильсон проснулся и приготовился хоть как-то к столкновению. А в следующую секунду он резко вывернул руль и машина врезалась в почтовую тумбу — массивное сооружение из бетона и металла.
Как это часто бывает, водитель пострадал меньше пассажира. Вильсон на мгновение потерял сознание.
Когда пришел в себя, увидел, что радист уже вытащил его из машины, рядом стоит чемоданчик с рацией.
— Машина твоя — ты должен остаться. Ехал ты один! — с трудом отдал приказ Вильсон.
Испуганная девочка громко плакала. Из окон близких домов выглядывали встревоженные люди. Вильсон, превозмогая невыносимую боль, сделал первый шаг...
Он понимал, что на месте происшествия скоро появится полиция и отправит пострадавших в больницу. Автомашину отвезут в ближайший полицейский участок. Там тщательно опишут все найденное в машине имущество со всеми вытекающими отсюда последствиями...
Вильсон кое-как доковылял до угла и зашел в будку телефона-автомата. Ему повезло. Я был дома.
— Здравствуй, Гордон, — услышал я, с трудом узнав голос Вильсона.
Я сразу понял, что случилось ЧП, так как Вильсон звонил в необусловленное время.
— Ты ведь говорил мне, что интересуешься небольшим домиком в районе Кингстона? — выдавил из себя Вильсон.
— Да, конечно, но я никак не найду ничего подходящего, — ответил я, хотя впервые в жизни узнал, что хотел бы стать домовладельцем.
— Тогда я советую тебе немедленно приехать сюда. Я буду ждать тебя в пивной «Зеленый человек»...
Расстояние было довольно большим, но час «пик» уже закончился, и уже через несколько минут я выехал на магистраль «Кингстонский объезд», по которой можно было двигаться с любой скоростью. Во время остановки у светофора я успел уточнить по атласу Лондона, который всегда лежал в автомобиле, где находится нужный перекресток. Примерно через двадцать минут я входил в пивную «Зеленый человек».
Пивная была средней руки, к счастью, особым вниманием лондонцев не пользовалась. В низком полуподвале «под старину» было разбросано несколько дубовых столиков. За одним сидел Вильсон.
Бармен с любопытством поглядывал на необычного посетителя: вошел, не сняв плаща и шляпы, попросил кружку пива и сидит, уставившись в одну точку. «Видно, беднягу основательно трахнула леди-судьба по затылку...» — ясно читалось в глазах бармена. «Все нормально. Для этого парня Вильсон — просто неудачник, с которым круто обошлась жизнь. Скажем, женщина... Да, любимая женщина...» И чемоданчик у стула («Рация», — узнал его я) подтверждал такой ход мыслей: «Бедняге, видимо, пришлось уйти из дома...»
— Два виски! — попросил нарочито бодро я и прошел к столику Вильсона.
— Не надо отчаиваться, дорогой друг! — громко сказал я. — Все еще поправимо! Ну, ушла и ушла, одумается — вернется...
Бармен вполне мог быть удовлетворен этой версией. Он равнодушно отвернулся — теперь можно не опасаться, что этот мрачный господин наделает глупостей прямо здесь, что повредило бы репутации «Зеленого человека».
— Выпей, это помогает! — протянул я рюмку Вильсону. Я не обращался к нему по имени — вряд ли это было целесообразно в данных обстоятельствах.
Пользуясь тем, что я загораживал его от бармена, Вильсон залпом выпил виски. Он был страшно бледен, из-под полей низко надвинутой шляпы лихорадочно блестели глаза, по щекам катились капли пота.
— Слушай меня внимательно... — Вильсон говорил с трудом. В двух словах он рассказал, что случилось, я понял, к каким последствиям могло привести происшествие.
— Восхищен твоим мужеством, — тихо сказал я.
— Не надо... — с искривленным от боли лицом тихо выдавил Вильсон, — бери скорее рацию и вези меня в больницу. У меня рана на голове. Если соскочит шляпа, весь буду в крови...
По плану Лондона я быстро отыскал ближайшую больницу. Вильсон наотрез отказался от того, чтобы я довел его до приемного покоя, и, пошатываясь, сам побрел туда: «Скажу, что врезался на велосипеде в телеграфный столб и меня довез до больницы незнакомый автомобилист». Мы договорились об условленной фразе, которую Вильсон попросит передать справляющемуся о его здоровье по телефону «господину Ньюмену». Эта фраза означала бы, что ему очень плохо и что «родственникам» следует его посетить.