— Тот темный, что-то говорил о том, что сейчас семье Леля благоволят, но все может измениться.
— Измениться может только в том случае, если в какой-нибудь другой семье эльвафов родился еще один Говорящий с духами предков.
— А такое может быть?
— Вполне. Но это весьма дурное предзнаменование. Это означает, что грядет время смут.
— А не выйдет ли так, что то, что Лель признал меня, в конечном счете, его и погубит?
Папа замолчал. Он долго рассматривал свои руки и наконец, с тяжелым вздохом произнес:
— Нет, если выясниться, что ты моя дочь.
— А ты этого не хочешь? — уточнила я.
— Не хотелось бы.
— Па-а? — подалась вперед. — Что еще ты скрываешь?
— Давай поговорим об этом завтра.
— Это случайно не связано с тем твоим исчезновением на четыре года, когда мама подумала, что ты ее бросил, и дала мне отчество и фамилию деда?
— И с ним тоже, — кивнул отец.
Вот так по крохе мне и удалось выяснить, что я еще то — чудо-юдо. Между прочим, мои татуировки потеряли свою силу и теперь это просто красивые картинки. О татуированном драконе папа рассказал прелюбопытнейшую историю. Выяснилось, что Индир у меня появился гораздо раньше, чем я получила браслет. Хранитель уже был «во мне» — как выразился папа — а в тот злополучный день кровь Ласснира просто пробудила его. Передан же Индир был еще в детстве, когда я заболела, находясь в гостях у бабушки Маши, и едва не умерла. На вопрос, чем я болела, папа не ответил. Либо не знал, либо это как-то связано с делишками неугомонной Ма'Арийи. На мое предположение о том, что Ласснир может не помнить об этом, как и том, что он является моим рай'и, из-за приказа бабушки, папа выразился грубо и образно, но все сводилось к тому, что это вполне в духе бабули. Ох, уж мне эта бабуля.
Родители, наконец, уехали, оставив меня наедине с безрадостными мыслями. С отцом мы договорились встречаться после работы в кафе. Мама честно делала вид, что ни о чем не догадывается, но по нахмуренным бровям и пристальным взглядам я определила ее полную или почти полную осведомленность. Зеркало я отыскала под телевизором, который второй год сиротливо пылится в углу — оно улетело туда, когда выпало у меня из рук. В квартире теперь порядок, если не считать разбитого окна, до которого ни у кого так руки и не дошли. Папе дизайн двери понравился, он даже предложил купить светильники, стилизованные под факелы. Я сказала, что подумаю. Идея мне понравилась.
Без бухтения Индира я, честно сказать, затосковала. Зато никто не мешает лакомиться столовыми приборами, которые я начала употреблять в пищу с завидной регулярностью. И не только их — все медное, железное, алюминиевое и тому подобное, каким-то сверхъестественным образом оказывалось у меня во рту, только я ослабляла контроль над новоприобретенными инстинктами. А они — инстинкты — требовали потреблять металлы просто в невероятных количествах. Я даже начала различать на вкус состав и температуру плавления.
Неугомонная подруга, пока я отсутствовала, оставила на электронке «тысячу и одно письмо». Каждое начиналось с фразы: «Дорогуша, я не знаю, где ты изволишь прохлаждаться, но надеюсь, там тебе лучше, чем мне здесь». И дальше шел текст, с каждым последующим письмом увеличивающийся в объеме и подозрительно напоминающий выписки из жалобной книги. Прочитав три последних письма, все остальное я с чистой совестью отправила в корзину.
Светлана Анисимовна забегала проведать и удостовериться, что у меня все хорошо. Занесла больничный. Я вяло поблагодарила и предложила ей чаю. Соседка не отказалась. Мы поболтали о болезнях, о лекарствах, которые Светлана Анисимовна от щедрот навыписывала мне, и я искренне заверила, что лечусь. Распрощались мы в меру довольные друг другом.
Меня мучила хандра. Я не знала чем себя занять. Ходила по квартире, нигде не находя себе места. Я думала о Матике, о котором не соизволила даже поинересоваться, когда пришла в себя. Слишком много событий за такой короткий срок. Наследство, дракон, другой мир, побег, пещера, князь, предательство, возвращение. Где он сейчас? Как он воспринял очередное исчезновение хозяйки?
От грустных мыслей отвлекла телефонная трель. Я перемесилась в коридор, взяла трубку и просипела в динамик:
— Слушаю.
— Нинка!!! И-и-и!! Ну, наконец-то!!! Колись, где ты была? Ты видела, я тебе писем не «мыло» накидала?!! Я та-ак соскучилась! Давай встретимся… Э-э? А, что у тебя с голосом?
Глава 2
Огромный крылатый ящер, покрытый броней из черной матовой чешуи, лежал на залитой солнечным светом поляне, поджав лапы под себя, подергивал хвостом с длинными шипами и тяжело вздыхал, от чего ближайшие тонкоствольные деревца пригибались к земле, кусты стелились, а трава… что трава? И без нее неплохо. В ноздри не забивается и в пасть не лезет.