— Полагаю, что они оба были введены в заблуждение, — сказала она. — Возможно, кто-то намеренно очернил каждого из них в глазах другого. Невозможно вообразить себе обстоятельства, ставшие причиной их отчуждения, не обвинив при этом кого-нибудь из них.
— О, действительно! Но что, моя дорогая Джейн, ты теперь скажешь об этих людях, которые намеренно их очернили? Стоит ли нам тоже найти оправдание их поведению, или нам все же придется хоть о ком-нибудь подумать плохо?
— Можешь подшучивать надо мной, сколько тебе угодно, но твои шутки не изменят моего мнения. Лиззи, дорогая, только подумай, в каком невыгодном свете предстает перед нами мистер Дарси! Так обойтись с любимцем своего отца, с человеком, которого тот обучал боевым искусствам и обещал обеспечить в жизни?! Нет, этого не может быть!
— Я скорее поверю в то, что мистер Бингли был обманут, чем в то, что мистер Уикэм прошлым вечером все выдумал. Имена, факты, детали — обо всем было сказано без малейшего жеманства. И если это неправда, пусть мистер Дарси опровергнет эту историю. Кроме того, мистер Уикэм говорил это с самым искренним выражением лица.
— И впрямь все так сложно и ужасно огорчительно. Не знаешь, что и думать.
— Уж прости, но я-то знаю, что тут думать.
Но Джейн с уверенностью могла предположить лишь одно — если мистер Бингли был введен в заблуждение, то огласка этого дела принесет ему невероятные страдания, и, возможно, чтобы восстановить свое доброе имя, он дойдет и до дуэли. Эта мысль была для нее невыносима.
Тут барышням пришлось покинуть додзё, в котором они беседовали, и причиной тому стал визит самого предмета их разговора: мистер Бингли вместе со своими сестрами приехал, чтобы лично пригласить их на долгожданный бал в Незерфилде, который был назначен на следующий вторник. Джейн и Элизабет были смущены тем, что им пришлось принимать гостей в нарядах для боевых упражнений, но это никак не умерило радости дам от встречи с ними, в особенности со своей дорогой подругой Джейн. Они заявили, что не виделись с нею целую вечность, и без конца расспрашивали о том, что она поделывала со времени их разлуки. На остальных членов семьи они едва взглянули, более всего стараясь избегать миссис Беннет. Элизабет они сказали лишь пару слов, а младших сестер разговором и вовсе не удостоили. Распрощались они очень быстро, вскочив со своих мест с резвостью, весьма удивившей их брата, и поспешили выйти вон, будто бы торопясь спастись от любезностей миссис Беннет.
Все лонгборнские дамы с нетерпением ожидали предстоящий бал в Незерфилде. Миссис Беннет расценивала его как честь, оказанную ее старшей дочери, и была особенно польщена тем, что получила личное приглашение от мистера Бингли, а не чопорную пригласительную карточку. Джейн воображала себе счастливый вечер, который она проведет в компании двух своих подруг, принимая знаки внимания от их брата. Элизабет же предвкушала, как будет танцевать почти все танцы с мистером Уикэмом и увидит подтверждение всей рассказанной им истории во взглядах и поведении мистера Дарси.
По такому случаю Элизабет была в весьма приподнятом настроении и, несмотря на то что она старалась пореже заговаривать с мистером Коллинзом, не смогла удержаться от вопроса о том, примет ли он приглашение мистера Бингли, и если примет, то сочтет ли пристойным принимать участие в развлечениях. Она с удивлением услышала в ответ, что у него нет ни малейших сомнений по этому поводу и что он вовсе не страшится гнева архиепископа или леди Кэтрин, решившись танцевать.
— Я вовсе не считаю, — сказал он, — что бал такого рода, устраиваемый достойным юношей, может привести к чему-то порочному. Я надеюсь, что все мои кузины окажут мне честь протанцевать со мной на этом балу, и, пользуясь случаем, я бы хотел заручиться вашим согласием, мисс Элизабет, танцевать со мной первые два танца. Надеюсь, что моя кузина Джейн правильно истолкует подобное предпочтение и не сочтет его неуважением с моей стороны.
Элизабет почувствовала, что ее застали врасплох. Она была твердо уверена, что именно эти два танца у нее попросит мистер Уикэм, а вместо этого ей придется танцевать с мистером Коллинзом! В недобрый час она решила быть общительной. Однако поделать ничего было нельзя. Счастье мистера Уикэма, как и ее собственное, ненадолго откладывалось, и она приняла предложение мистера Коллинза так любезно, как только смогла. Вскоре, правда, ее охватил сильнейший рвотный позыв, и она приложила ладони ко рту, дабы не смутить присутствующих видом своего недомогания. К счастью, позыв быстро отступил, но мысль, которая его вызвала, никуда не делась. Неужели этот маленький жирный священник желает взять ее в жены? Она с ужасом подумала о том, каково это — выйти замуж за человека, который берет в руки клинок, лишь когда нужно нарезать горгонзолу.