— Ах, Джейн, от кого оно? Что там такое? Что он тебе написал? Скорее, скорее, Джейн! Говори же, милочка!
— Оно от мисс Бингли, — сказала Джейн и прочла вслух:
«Моя дорогая, если Вы не согласитесь из жалости к нам пообедать сегодня вместе со мной и Луизой, мы можем возненавидеть друг друга на веки веков, так как пребывание двух женщин tete-a-tete в течение целого дня никогда не обходится без ссоры. Приезжайте как можно скорее. Мой брат и его друзья обедают с офицерами.
Вечно Ваша
Кэролайн Бингли».
— С офицерами! — воскликнула Лидия. — Как же тетя об этом ничего не сказала?
— Обедают в другом месте? — сказала миссис Беннет. — Какая досада!
— Могу я воспользоваться коляской? — спросила Джейн.
— Нет, дорогая, поезжай лучше верхом. Собирается дождь, и тебе там придется переночевать.
— Неплохо придумано! — сказала Элизабет. — Если только вы уверены, что ее не отвезут домой сами хозяева.
— Но ведь карета мистера Бингли будет с мужчинами в Меритоне. А у Хёрстов вовсе нет лошадей.
— Мне все же хотелось бы поехать в коляске.
— Милочка, я уверена, что папа не сможет дать лошадей. Они нужны для работы на ферме, не правда ли, мистер Беннет?
— Лошади нужны для работы на ферме гораздо чаще, чем их удается для этого получить!
— Если вы используете их там сегодня, мама будет довольна, — сказала Элизабет.
В конце концов от отца добились подтверждения того, что лошади заняты. Джейн должна была поэтому ехать верхом, и мать проводила ее до ворот, с довольным видом предсказывая ухудшение погоды. Надежды эти вполне оправдались: не успела Джейн выехать, как начался проливной дождь, который привел в беспокойство ее сестер и чрезвычайно обрадовал мать. Дождь продолжался весь вечер без перерыва, так что о возвращении Джейн не могло быть и речи.
— Как хорошо я придумала! — не раз восклицала миссис Беннет, как будто она не только предсказала, но сама и вызвала ухудшение погоды. Однако только на следующее утро она смогла полностью оценить великолепие своего замысла. Завтрак подходил к концу, когда из Незерфилда прибыл слуга со следующей запиской, адресованной Элизабет:
«Дорогая Лиззи, сегодня утром я очень плохо себя почувствовала — должно быть, оттого, что вчера основательно промокла. Наши добрые друзья и слышать не хотят о моем возвращении, пока я слегка не поправлюсь. Они настаивают также на том, чтобы меня осмотрел мистер Джонс, — поэтому не тревожьтесь, если услышите, что он меня навестил. У меня всего только головная боль и небольшое воспаление в горле.
Твоя и т. д.».
— Что ж, моя дорогая, — обратился к жене мистер Беннет, когда Элизабет прочла записку вслух, — если ваша дочь серьезно заболеет и, быть может, умрет, — каким утешением будет сознавать, что произошло это в погоне за мистером Бингли, осуществленной по вашим указаниям.
— Я не опасаюсь за ее жизнь. От простуды не умирают! За ней будут хорошо ухаживать, и, пока она там, ничего плохого с ней не случится. Если бы можно было взять экипаж, я бы ее навестила.
По-настоящему встревоженная Элизабет решила проведать сестру. И так как экипажа не было, а ездить верхом она не умела, ей не оставалось ничего другого, как отправиться в Незерфилд пешком. Она объявила об этом намерении.
— Ты с ума сошла, — воскликнула мать, — идти пешком по такой грязи! Да на тебя смотреть нельзя будет, когда ты туда явишься.
— Зато я смогу присмотреть за Джейн, а это все, что мне нужно.
— Может быть, Лиззи, все же послать за лошадьми? — спросил отец.
— Нет, право, не нужно. Я даже буду рада пройтись. Расстояния не замечаешь, если перед тобой определенная цель. Да тут и всего-то каких-нибудь три мили. К обеду я буду дома.
— Восхищаюсь твоей готовностью помогать ближнему, — сказала Мэри. — Но каждый душевный порыв следует поверять разумом. Во всяком деле, мне думается, нужно прилагать силу, соразмерную необходимому действию.
— Хочешь, дойдем вместе до Меритона? — предложили Кэтрин и Лидия.
Элизабет согласилась, и три девицы вышли из дома одновременно.
— Если мы поспешим, — сказала по дороге Лидия, — мы, быть может, еще застанем капитана Картера перед отъездом.
В Меритоне они расстались. Младшие сестры отправились к жене одного из офицеров, а Элизабет быстро зашагала вперед, пересекая одно поле за другим, торопливо перебираясь через насыпи и прыгая через канавы, пока не оказалась перед Незерфилдом, усталая, в забрызганных грязью чулках и с пылающим от напряженной ходьбы лицом.