Их сообщение вызвало большую обеспокоенность; было высказано много пожеланий, чтобы они остались, по крайней мере, до следующего дня, чтобы дать возможность Джейн окрепнуть, поэтому до следующего дня их отъезд и был отложен. Мисс Бингли сразу же пожалела, что предложила сестрам остаться, потому что ее ревность и антипатия к одной сестре намного превышали ее симпатию к другой.
Хозяин дома с неподдельным сожалением выслушал новость об их отъезде и неоднократно пытался убедить мисс Беннет в опасности такой поездки, потому что она еще недостаточно выздоровела, но Джейн, чувствуя, что поступает правильно, была неумолимой.
Дарси воспринял это сообщение с удовольствием, потому что Элизабет оставалась в Недерфилде слишком долго. Она влекла его сильнее, чем ему этого хотелось; к тому же мисс Бингли обращалась с ней невежливо, а к нему придиралась чаще, чем обычно. Поэтому он мудро решил проявлять повышенную осторожность, чтобы никоим образом не выразить ни намека на свои настоящие чувства, не выдать ничего такого, что могло бы породить в ней надежду на его благосклонность. Он понимал, что если такая надежда и возникла, то последний день пребывания будет иметь большое значение – от его поведения зависит, будет жить эта надежда или умрет. Твердый в собственной решимости, он в течение всей субботы не обмолвился с Элизабет и десятком слов, и, несмотря на то, что однажды они оставались вдвоем в течение получаса, он усердно держался за свою книгу, а на нее даже не взглянул.
В воскресенье, после утренней службы, расставание, столь желанное почти для всех, наконец произошло. Мисс Бингли сразу стала удивительно вежливой с Элизабет, а ее симпатия к Джейн резко возросла. Когда же они уезжали – после того как Джейн получила заверения, что ее рады видеть как в Лонгберне, так и в Недерфилде, и после жарких объятий, – мисс Бингли даже обменялась с Элизабет рукопожатием, и последняя уехала, находясь, видимо, в лучшем настроении изо всех, кто принимал участие в церемонии расставания.
Мать встретила их не слишком приветливо. Миссис Беннет удивилась их приезду, считая, что не стоило себе и хозяевам причинять столько хлопот, и выражая опасения, как бы Джейн снова не простудилась. Но их отец, невзирая на лаконичность удовлетворительных высказываний по поводу их приезда, был действительно рад их видеть, потому что хорошо знал, какое важное место занимают они в семейном кругу. Из-за отсутствия Элизабет и Джейн вечерние семейные разговоры стали далеко не такими интересными и почти потеряли свой смысл.
Сестры застали Мэри погруженной – как обычно – в занятия музыкой и в изучение человеческой природы и имели возможность оценить ее новые выписки и выслушать некоторые из ее новых сентенций относительно падения нравственности. Кэтрин и Лидия сообщили им новости несколько иного рода. Многие события и разговоры произошли в полку с минувшей среды: несколько офицеров недавно обедали с их дядей, какого-то солдата выпороли для наказания, а полковник Форстер, по слухам, собирался жениться.
Раздел XIII
– Надеюсь, моя дорогая, – сказал мистер Беннет своей жене на следующее утро за завтраком, – что сегодня ты приказала приготовить хороший обед, у меня есть основания ожидать пополнения в нашей семейной компании.
– Что ты хочешь этим сказать, дорогой? Что-то я не слышала, чтобы кто-то собирался прийти, разве что случайно зайдет Шарлотта Лукас – надеюсь, мои обеды ей по вкусу. Не думаю, что дома ей часто выпадают такие хорошие обеды.
– Человек, о котором я говорю, – джентльмен, и к тому же приезжий.
Глаза миссис Беннет заискрились. Джентльмен, да еще и не из наших краев! Это точно мистер Бингли. Ну, хороша ты, Джейн! Могла бы меня хоть как-то предупредить, хитруха! Что же, я буду очень рада увидеться с мистером Бингли. Но… О, Господи! Сегодня мы не сможем разжиться ни кусочком рыбы. Такая неудача! Лидия, дорогуша, дерни звонок – я должна дать распоряжение экономке.
– Это будет не мистер Бингли, – сказал ее муж, – а человек, которого я ни разу не видел за всю свою жизнь.
Все невероятно удивились, а мистер Беннет получил немалую радость, когда его жена и дочери сразу набросились на него и хором начали расспрашивать – что и как. Потешившись некоторое время над их любознательностью, он, наконец, дал объяснение.
– Примерно месяц назад я получил письмо и примерно две недели назад дал на него ответ, потому что признал это дело довольно деликатным и требующим неотложного внимания. Это письмо – от моего двоюродного брата, мистера Коллинза, который – в случае моей смерти – может всех вас выгнать из этого дома, как только ему заблагорассудится.