Когда речь идет о любви, разве мы не должны учиться прощать? Разве прощение – это не одно из деяний любви? Разве это не значит, что, даже причиняя боль друг другу, мы должны научиться преодолевать все препятствия?
Он сделал последние несколько аккордов и снова затих. Я подождала целых три секунды, прежде чем броситься к нему; он быстро отложил гитару, ожидая, что же я сделаю дальше, и раскрыл руки как раз вовремя, чтобы поймать меня в своих объятиях.
Сила его объятий была лучшим доказательством того, что он никогда не хотел меня отпускать, я почувствовала запах Эдварда впервые за две недели, я потонула в нем, в этом родном запахе мускуса и дождливого леса – так пах лишь он. В моих глазах стояли слезы, от умиления и осознания того, что я никогда не хотела отпускать его. Никогда.
– Мне очень жаль, мне очень жаль, малышка. Боже, я люблю тебя… – повторял Эдвард снова и снова.
Он был здесь…
О, слава Богу, он был здесь: удивительный, настоящий Эдвард.
Будто в финале дурацкой романтической комедии, люди на самом деле захлопали, мне даже послышалось, как кто-то из толпы крикнул: «Вперед, ребята!»
Грудь Эдварда затряслась от смеха. Он тоже это слышал, и когда мы, наконец, посмотрели друг на друга, упиваясь друг другом, я видела, как радость вернулась в его глаза, будто жизнь возродилась в нем, расцветая улыбкой на прекрасном лице.
Он медленно провел пальцем по моей щеке, вытер слезинку и прильнул к моим губам, и это было отнюдь не нежно.
Это напомнило мне о том, как солдаты целовали девушек на улицах Нью-Йорка в день окончания Второй мировой войны, такая безграничная радость и страсть. Он оторвал меня от земли, я же закричала и крепче его обняла, а он именно этого и добивался.
Вспомнив о большом количестве зрителей, мы решили сохранить PG-рейтинг, хотя я больше всего сейчас хотела выгнать Эрика из-за барной стойки и уединиться с Эдвардом там.
Мы остановились, прерывая поцелуй и, наконец, просто стояли вместе, наслаждаясь чистой радостью воссоединения: вся печаль, вся горесть, все обиды-все исчезло в один момент.
– Я обещал, что сыграю для тебя когда-нибудь, – наконец, заговорил он. Я нервно засмеялась и уставилась на пол, когда он поставил меня на ноги.
– Мне так жаль, Изабелла, – начал он снова.
– Нет, Эдвард, мне жаль, что я набросилась на тебя, не дав и слова сказать.
– Я заслужил каждого твоего слова, каждого действия, Белла. Пожалуйста, не извиняйся.
Я позволила себе немного улыбнуться.
– Так что же ты хотел добиться этим?
– Вернуть свою жизнь, – сказал он серьезно. – Показать, как сильно я тебя люблю … и что ты ровня мне, Изабелла. Ты большее, чем я когда-либо заслуживал.
– Ничего себе. И это все?– я нервно улыбнулась, после столь серьезных слов. Ресторан, казалось, начал забывать о нас, люди теперь просто проходили мимо, и это было здорово, потому, что нам необходимо было поговорить наедине.
– Наверное, только так ты выслушала бы меня. Я был в отчаянии, Белла. Извини, если я перегнул палку.
– Ах, да, ты ее перегнул, и заплатишь за это позже, но… Наверное, я прощу тебя. Думаю, оно того стоило… увидеть, как ты попотел немного. – Я улыбнулась, обнимая его руку и лаская ее игриво.
– Ты здесь работаешь полный день?
– Да, пока не найду другую…
– У меня есть предложение для тебя, – сказал он взволнованно.
Я выгнула бровь, он же покачал головой и начал снова.
– Видишь ли, знаю я тут одну фирму неподалеку, которая нуждается в помощнике по правовым вопросам… просто там настоящий завал, нужно организовать все, да и дела уже начинают появляться, в общем, – срочно нужна помощь…
Его речь становилась все менее связной, так, что я положила палец на его губы, чтобы заставить замолчать.
– Давай поговорим, когда я выберусь отсюда.
Поцеловав мой палец, он взял меня за руку и кивнул.
– Ладно, любимая. Я буду ждать тебя.
Мой столики обслужила Роуз с другими официантами: пик, наконец, спал, и я принялась подбивать выручку, пока Эдвард нетерпеливо ждал меня у бара.
– Роуз, я никогда еще так не хотела надавать тебе по башке и обнять одновременно! Ты интриганка! – сказала я, когда мы оказались в ее крошечном кабинете. – Но спасибо тебе … за то, что ты сделала.
– Черт, я не для него это делала, – сказала она, тыча в меня пальцем. – Не ведись на его дерьмо, Белла, я серьезно. Все, что он сделал сегодня, было просто охренительно замечательным, но не позволяй ему…
– Роуз. Я знаю. Я люблю его и прощаю его, нам обоим следует усвоить этот урок.
Она мягко улыбнулась и засмеялась.
– Наверное, мне просто было чертовски любопытно увидеть, что же он устроит здесь для тебя, – в этот момент я почувствовала, как связь между нами усилилась. Сегодня наша дружба была дополнена чем-то, для чего не существовало пока определения.
– Ах, даже не знаю, что со мной … Смотри на меня, я плачу! Я так рада за тебя, – она замахала руками перед глазами, будто это помогало унять слезы.
– Гормоны. Помню, мама говорила, что расплакалась от рекламы кофе со сливками, когда была беременна мной.
Мы рассмеялись и обнялись, и в первый раз за все это время, я почувствовала чистую радость. Радость любви между мужчиной и женщиной, дружбы, радость новой жизни, вещей, за которые стоит бороться… всего, что дарит нам этот сумасшедший мир.
Кто бы мог подумать, что мы сможем обрести счастье, на которое и не рассчитывали никогда?
Роуз не захотела брать чаевые со столиков, которые обслужила за меня, но я тихонько, пока она не смотрела, положила половину денег в ее сумочку на столе, позже за это получу нагоняй, но иначе я просто не могла.
Вернувшись в зал, я увидела Эдварда у двери, он ждал меня. Эсме и Элис ушли, подарив нам столь желанное уединение. Он улыбнулся своей уверенной, счастливой улыбкой Эдварда и протянул мне руку. Его взгляд заставил меня почувствовать себя единственной девушкой в мире. Чувство, за которым я так скучала.
Он отвез меня к себе, даже заикнуться, не позволив о моей машине. Закрыв за нами дверь своего дома, он помог мне снять куртку и отправился на кухню.
– Куда ты?
– Подумал, ты не откажешься от бокала вина. Мне точно не помешает. После того, что я учудил…
Проследовав за ним на кухню, я остановилась у столешницы и наблюдала за тем, как он нервно вытаскивал пробку. По сравнению, с тем, каким он был в ресторане, Эдвард казался очень напряженным.
– И чем займемся сейчас? Мы вместе, и, наконец, наедине, – я пыталась говорить соблазнительно, думаю, у меня даже неплохо получилось, Эдвард почти уронил свой бокал, пытаясь наполнить его белым вином.
– Говорю же, мы празднуем. Предлагаю произнести тост.
– Хорошо, выпьем за все твои усилия сегодня,– предложила я.
– И за мой успех, – я выгнула брови в ответ на его самонадеянное заявление. – В смысле, мне, по крайней мере, удалось заставить тебя выслушать. Неплохое начало? – это прозвучало скорее как вопрос, я не могла не засмеяться.
Он коснулся своим бокалом моего, а затем сделал глоток, и я повторила его движение.
– И что теперь? – спросила я, отставив бокал. В памяти всплыла его игра на гитаре.
– Почему бы нам просто не сесть и не поговорить, – сказал он, жестом показывая на свою комнату, вино дрожало в бокале, руки его нервно подрагивали.
Я повернулась к дивану и медленно подняла свой бокал. Поставив его на стол, я распустила волосы и пробежала по ним пальцами.
– Ой, так намного лучше… уже голова болеть начинала, – сказала я сладко, надеясь, что он поведется.
– У тебя действительно прекрасные волосы, Белла,– сказал он, но не прикоснулся ко мне. Мы, наконец, присели на диван, хотя я была, немного разочарована его бездеятельностью.
– Спасибо. Итак, о чем же ты хотел поговорить сперва? – спросила я, тихо вздохнув и скрестив ноги.