– О тебе. О мне. О том, где мы сейчас, что собираемся дальше делать.
– Объясни.
Он провел пальцами по волосам, по этому жесту я тоже так скучала.
– Я не знаю, как, Белла … я учусь. Я разрушил все, и каким-то чудом сумел вернуть тебя, ну, по крайней мере, ты сидишь передо мной, мы разговариваем.
– Я здесь, Эдвард, и я больше нигде не хочу находиться, – он убрал руки от волос и переместил их ко мне на колени, хотя это было больше похоже на «я рад, что ты здесь», нежели на попытку затащить в постель.
Он начал убирать руку, но я схватила ее и удержала на месте. Мы посмотрели друг на друга, а затем я наклонилась и поцеловала его, но не страстно, очень нежно, слегка задевая языком его губы. Он издал низкий стон, запуская пальцы мне в волосы и притягивая ближе, дабы углубить поцелуй.
Его рука, которая до сих пор была на моем колене, начала двигаться вверх, забираясь под юбку, а затем остановилась.
– Белла, я не только для этого притащил тебя сюда, – сказал он почти разочарованно, будто обороняясь.
Уже чуток разозлившись, я решительно оседлала его и при помощи поцелуя заставила заткнуться, наши языки яростно встретились, впервые за много недель.
Я вынудила себя оторваться от его губ и тихонько прошептала ему на ушко:
– Ну, это чертовски плохо Эдвард, потому что я действительно хочу почувствовать тебя в себе прямо сейчас, – я умоляла, обжигая своим дыханием его шею и будто невзначай прикасаясь к его члену. Он обвил меня руками и зарычал.
В этот момент, словно выключатель, сработал – он полностью отдал себя страсти.
Его руки двигались по моей груди, лаская, сжимая ее, а затем резко распахнули блузку, заставляя пуговицы разлететься во все стороны. Сжимая мою талию, он прильнул устами к шее, целуя и покусывая чувствительную кожу там, а затем расстегнул лифчик, срывая его вместе с блузкой.
Его голодный рот продолжил исследовать мое тело, будто это было впервые.
– О, Боже Изабелла, я так скучал по тебе, – шептал он между поцелуями.
Мы быстро избавились от обуви, а затем он встал и перенес меня в спальню, прижимаясь своим пульсирующим членом к моему лону. Его огромная кровать была не заправлена, как будто ждала нас.
Мы сняли оставшуюся часть одежды за долю секунды, и он слегка толкнул меня на кровать, нависая надо мной своим длинным толстым, абсолютно готовым членом. Подо мной были мягкие облака его постели, надо мной возвышались скалы его точеного тела, а затем он одним резким движением потонул в моих влажных глубинах.
Я застонала, громко, и он поцеловал меня глубоко, медленно, продолжая двигаться во мне, продолжая стонать в мои уста. Он нашел мои руки и поднял их над головой, сплетая наши пальцы. Божественным было чувство его тяжести на мне, соприкасание наших тел, на которых под лучами послеобеденного солнца переливались капельки пота.
Это был, вероятно, прекраснейший опыт в моей жизни.
Наши тела двигались вместе, инь и ян, толчки и стоны, выдохи и вдохи; мы делили одно дыхание на двоих, пока не взлетели к вершине нашего оргазма.
Вскоре мы занимались любовью снова, на его кухонном столе. Когда я наклонилась за чем-то в холодильнике, дабы мы смогли утолить голод, он схватил меня за задницу, заставляя забыть обо всем.
Дверца холодильника так и осталась открытой, клубника была разбросана по деревянному полу… и все в мире потеряло свое значение, оставался лишь он и его горячие уста. Я почти болезненно желала почувствовать на себе его руки. Тайком я верила в то, что он чувствовал то же.
Потом мы стояли под душем, нежно омывая друг друга после того, как он взял меня сзади под струями горячей воды.
Вот черт, я уже не могла дождаться, когда же мы сделаем это снова.
Одежда была не нужна для нас в тот вечер. Он уснул первым, окутывая меня своим жарким телом; его крепкие и надежные руки прижимали меня ближе, мне же еще никогда в жизни не было так тепло и уютно. И вот тогда, я поняла, что смогу провести в его объятиях всю свою жизнь.
Я просто знала это.
Эпилог
Спустя год.
Был конец октября.
– Офис Эдварда Каллена, с вами говорит Белла, – услышал я, как она своим мелодичным голосом отвечает, кажется, уже на пятнадцатый телефонный звонок за последний час. Я знал, что ее все уже достало, но никто не догадался бы об этом, услышав ее спокойное приветствие.
– Нет, сэр, наш офис закрывается сегодня в полдень. Как насчет второй половины дня в понедельник? – сказала она подчеркнуто вежливо.
Сегодня была пятница, позднее утро, я оторвался от своего стола, заваленного кучей документов, и принялся разглядывать завитушки. Завитушки красиво выделялись на стенах голубого цвета, очень приятного для глаз, – отделку в прошлом году подобрала моя мама. Мебель из магазина подержанных вещей казалась абсолютно новой, правда, после того как к ней приложила свою руку мама, заменив обивку и заново выкрасив древесину. Я улыбнулся при мысли о том, как много мы добились за год, сколько дел выиграли, какова у нас теперь клиентская база. Это был нелегкий путь. Несколько месяцев понадобилось, дабы утихли слухи обо мне и Мейсене, но сейчас все было в полном порядке.
Ну, большая часть.
Я открыл ящик стола и достал измятое письмо, в сотый раз, разворачивая и перечитывая его. Прочесть его без гнева и обиды казалось почти невозможным заданием, но со временем становилось легче.Понимание и любовь Беллы, безусловно, открыли мне глаза, научили прощать…Даже отца…
Не только за то, что в прошлом году он сообщил в телефонном разговоре мистеру Мейсену обо мне и Белле, но и за то, что на протяжении стольких лет заставлял меня чувствовать себя ни на что не способным ничтожеством.
Письмо пришло по почте две недели назад, застав меня врасплох. Я очень хорошо помню день, когда получил его. Солнце близилось к закату; я как раз помахал рукой выгуливающим собаку соседям, затем забрал из ящика вечернюю газету и почту, прежде чем укрыться в доме от ночной прохлады.
Затем я узнал его почерк – и ненависть с новой силой заиграла во мне. Я не хотел позволять ей накрыть себя, я обязан был ее обуздать, но просто не знал как. Я не мог позволить ему контролировать мою жизнь. Присев на кухонном стуле, я принялся читать его послание, уж слишком мне интересно было узнать, что же еще он мог сказать после всего случившегося. Я не отвечал на его телефонные звонки, даже игнорировал его стук в дверь – больше из-за нежелания набить собственному отцу морду, нежели из-за боязни поговорить с ним. Это я ему услугу делал.
Я сделал глубокий успокаивающий вдох и принялся перечитывать его письмо.
«Эдвард,
Если ты читаешь это письмо, ну, это хотя бы начало. Я понимаю твою обиду, твое нежелание встречаться со мной, но, пожалуйста, знай, мне очень жаль, что я причинил тебе боль своими поступками, я делал это лишь потому, что люблю тебя…»
Да неужели? Что же это за извращенная любовь такая?
«Твой брат сообщил мне, что ты намерен жениться в ближайшее время, и я просто хочу, чтобы ты знал – я желаю вам обоим счастья. Изабелла - добрая, красивая девушка, и я уверен, вы будете счастливы вместе. Глаза твоей мамы загораются, когда она упоминает Изабеллу. Я никогда не подумал бы, что вы поженитесь; я снова и снова готов извиняться за то, что усомнился в тебе, в том, что ты нашел женщину своей мечты.
Прими это письмо как искреннее извинение. Ты мой сын, и я не хочу терять связь с тобой. Позвони мне. Мы сможем поговорить, я выслушаю тебя. Я уверен, у тебя будет уйма вопросов по поводу будущего брака. Мы с твоей матерью вместе более тридцати пяти лет, а счастье и радость в браке, приходят так же легко, как слезы и страдания, но он в целом, способен стать прекрасным союзом.
Может быть, ты смог бы позволить мне присутствовать на венчании? Конечно же, если Изабелла не будет против. Я люблю тебя, сынок. Поздравляю с успехом в поисках своего счастья. Обещаю больше никогда не вмешиваться в твою жизнь.