Эмили вздохнула, вспоминая, какой решимостью горели глаза ковбоя и какое обожание светилось в глазах Кэти. Если бы она заметила, что молодая ирландка хоть чуть-чуть боится, Эмили не раздумывая схватила бы этого ковбоя, хотя бы за ботинок, и не позволила бы ему увозить подругу. Но то, что было написано на лице Кэти, заставляло сердце Эмили сжиматься от зависти. Неужели придет время, когда кто-нибудь тоже ее так полюбит — или она полюбит?
— Да, ты права, — согласилась она. — Мы-то уж точно не смогли бы остановить его. Но ведь Кэти хотела, чтобы за ней поухаживали, и ей нужно было время для шитья свадебного платья.
— Да, но еще она говорила, что любит этого ненормального ковбоя.
Эмили все еще сомневалась.
— Как же Кэти могла полюбить его, если видела его всего один раз?
— Допустим, два раза. И потом, у него же есть ранчо, по крайней мере он так говорил.
— Какое это имеет значение? — спросила Эмили, хмурясь.
— Если у него приличное ранчо, дорогуша, да еще и в кошельке звенит, я бы могла выйти замуж и за его коня!
— Роза, ты не должна так говорить!
— Почему это не должна?
— Ты хорохоришься, но я ведь знаю, что у тебя доброе сердце. И в один прекрасный день в нем проснется любовь к какому-нибудь совершенно особенному человеку.
Роза фыркнула:
— К какому-нибудь особенно богатому человеку — это скорее!
— Если ты так твердо решила выйти замуж за денежный мешок и забыть про любовь, почему у тебя были мокрые глаза, когда этот ковбой схватил Кэти в охапку и увез ее на свое ранчо?
— Я же никогда не говорила, что не верю в настоящую любовь. Веришь ли, я всегда считала, что это самое восхитительное, что только может быть под небесами. Я просто говорю, что сама собираюсь выйти замуж только за очень, очень богатого мужчину.
— Иногда, Роза, — проговорила Эмили, закрыв глаза, — я сомневаюсь, понимаешь ли ты, что мелет твой язык.
— Я понимаю. Никогда ни один смазливый ковбой-голодранец не соблазнит меня пойти с ним к алтарю. Но если это будет богатый ковбой и он захочет похитить меня, я уверена, что не буду очень сильно сопротивляться. И еще я точно знаю, что если этот долговязый техасский детектив решит похитить тебя, ты не будешь слишком долго брыкаться и царапаться.
— Как бы не так! — пробормотала Эмили, проваливаясь в сон.
Ее разбудил грохот копыт. Она открыла глаза, ничего не понимая, растерянная. Было утро, и Роза уже ушла, а она все еще лежала в постели. Почему ее не разбудили? Бриджес оторвет ей голову, если она пропустит завтрак, у них и так не хватает официанток.
Стук копыт приближался. Он раздавался все громче и громче, наполняя ее голову барабанной дробью, которая отдавалась болью в основании черепа. Эмили едва успела удивиться тому, что цокот доносится с лестницы, ведущей к ней в комнату. Она села в кровати, и в этот момент в дверях появилась лошадь с седоком. Они загораживали собой всю дверь. Эмили так изумилась, увидев их, что забыла о том, что на ней надета всего лишь ночная рубашка. Она встрепенулась, только когда ярко-голубые глаза седока скользнули по ее фигуре. Ее охватила дрожь, а потом бросило в жар. Всадник не перевел свой взгляд на лицо, как следовало бы ожидать от джентльмена.
Она опустила глаза и увидела, что ее грудь почти не прикрыта рубашкой. Задохнувшись от возмущения, она быстро распустила волосы, чтобы спрятать обнаженное тело.
— Сэр, вы не джентльмен! Врываться в спальню леди, когда она еще не встала с постели!
— Я никогда не говорил, что я джентльмен. Я — ковбой, и я пришел, чтобы забрать тебя на свое ранчо.
— Против моей воли?
— А как по-другому можно кого-то похитить?
В его голосе звучал Техас, и она подумала, не туда ли он собирается ее увезти.
— Вы ищете жену, как Фрэнсис Бургойн?
— Нет, мэм! Я ищу одну блондинку, обманщицу и воровку. Это не вы?
— Конечно, нет! Разве вы не видите, что у меня темные волосы?
— А я слышал, что раньше они были другими.
— Значит, вы слышали неправду. Наверное, вам что-то наговорил этот ужасный детектив.
— Маккензи?
— А что, вы знаете еще каких-то ужасных детективов?
— Нет, мэм. Но я бы не сказал, что он ужасный. По правде говоря, я слышал, он просто ищейка.
— Если вы сравниваете его с собакой, вы совершенно правы.
— Та молодая девчонка, которую он ищет… Ей следовало бы ходить с оглядкой.
— Почему вы так говорите?
— Я видел карточку, которую Маккензи всем показывал, это какая-то проститутка.
То, как он это сказал, заставило ее сердце биться быстрее.
— О, неужели вы в самом деле так думаете? Наверное, этому ковбою дали неправильные инструкции, подумала девушка с довольной улыбкой.
— Конечно, думаю. Неплохо бы снова посмотреть на карточку. Но, кажется, Маккензи не положил ее на место.
Всадник посмотрел на нее долгим, изучающим взглядом, так что Эмили забеспокоилась, не прознал ли он, каким именно образом фотография пропала.
Прокашлявшись, она произнесла:
— Да, это очень плохо. Но позвольте спросить, зачем же вы разыскиваете эту бедную девушку?
— Если я не могу посмотреть на фотографию, можно посмотреть на оригинал. Поехали.
— Я ничего не понимаю. Если вам не нужна жена, зачем вы увозите меня на свое ранчо?
Всадник дьявольски усмехнулся, и от страха перед неизвестностью у Эмили похолодели ноги. Она положила руку на почти обнаженную грудь и услышала биение своего сердца. Оно будто пыталось выпрыгнуть. Такого с ней никогда не было.
— Вы собираетесь похитить меня, сэр? .
— Похитить тебя? Клянусь, что нет. Я просто хочу, чтобы ты готовила мне еду.
Эмили закрыла глаза не веря своим ушам.
— Вы приехали украсть меня, чтобы сделать своей стряпухой?
— Я думаю, что ты можешь также делать кое-что по дому. Почему мне надо от тебя еще чего-то хотеть?
— П-п-потому что любовь ко мне пронзила ваше сердце. Потому что вы не можете жить без меня. Потому что без меня ваша жизнь будет никчемной.
Всадник оглушительно захохотал, и его лошадь зафыркала вместе с ним.
— Твоя глупая самонадеянность просто смехотворна! Если я не найду ту блондинку-мошенницу, то думаю, возьму тебя вместо нее. Женщин с чувством юмора надо ценить на вес золота, даже если они чертовски болтливы.
Поднявшись, Эмили топнула ногой, но тут же поморщилась — забыла, что она босая.
— Я не собираюсь ни у кого становиться кухаркой или экономкой. Так что можете быть свободны. И заберите из моей спальни свою вонючую лошадь, я не собираюсь с вами никуда ехать.
— Леди, я молчал, пока вы ругали меня! Но оскорблять Бака! Моя лошадь — мой лучший друг.
— Тогда предложите старине Баку прекратить ржать, или я найду ему прозвище похлеще.
— Полагаю, мы вдосталь наслушались ее болтовни, правда, Бак? Всадник склонился в седле и подхватил ее на руки.
— Отпустите! Я же сказала, что никуда с вами не поеду! Она брыкалась, отбивалась и пихалась, а он просто держал ее и смеялся.
Эмили проснулась вся в поту. Ее ночная рубашка была мокрой, простыня свилась жгутом… На соседней кровати во сне улыбалась Роза. Ну что ж, по крайней мере ее сны были приятными.
Выпутавшись из простыни, Эмили расправила постель, легла и стала слушать чириканье утренних птиц. Когда рассвет уже наполнил комнату светом, она все еще лежала и задумчиво глядела в потолок. Она размышляла о ковбое, который увез Кэти в новую жизнь, полную любви. А вот Маккензи, наоборот, хочет вернуть ее в опостылевший дом, где она будет влачить тоскливое существование.
Сегодня вечером она ужинает с мужчиной, который может разрушить все, к чему она так стремилась. Одно неверное слово — и девушка опять очутится на Лонг-Айленде. Там ей придется выйти замуж за какого-нибудь идиота, и ее жизнь ничем не будет отличаться от жизни ее матери, все дни которой были похожи один на другой.
Эмили ни минуты не заблуждалась насчет того, почему Маккензи интересуется Эмили Лэйн. Мужчины этого типа никогда не посмотрят второй раз на робкую, близорукую, ничем не примечательную девушку, роль которой она пыталась играть. Зато теперь, если она отбросит притворство и станет самой собой, можно не сомневаться, что Маккензи будет лежать у ее ног.