— Леди, у нас есть говядина, картофель, яйца, копченая ветчина, бобы и соленая свинина. У нас нет никакого зеленого салата.
— Хорошо, тогда бифштекс и картофель. Принесите еще стакан чая со льдом, пожалуйста.
Бармен хмыкнул:
— Простите, леди, мороженщик сегодня запоздал. Слова бармена вызвали смех нескольких посетителей, сидящих поблизости.
— Леди, если бы у нас был лед, мы бы его не тратили на чай. Фраза вызвала еще один взрыв смеха.
Эмили начало раздражать это подтрунивание над ней.
— Без сомнения, поэтому ваш город и называется Чистилище, — заявила она.
— Принесите ей стакан сарсапарильи, — перебил Джош, заканчивая обмен колкостями. — А я выпью пива.
Бармен пошел выполнять заказ, качая головой и бормоча:
— Чай со льдом, это надо же!
Бифштекс был твердый, как подметка, но после двух дней, когда они не ели ничего, кроме вяленого мяса и плодов кактуса, Эмили с жадностью съела даже его. Она тщательно прожевывала каждый кусочек мяса и картофель.
— Как вы думаете, в этом городе есть магазин? — спросила она, покончив с едой.
— Должен быть. А что вам нужно?
— Коробочку кольдкрема.
— Кольдкрема?
— Да. Солнце так высушивает кожу, и к тому же от него у меня появляются веснушки.
— Вы знаете, я начинаю подозревать, что от солнца у вас немного мозги съехали набекрень. В этом чертовом городе не бывает льда, почему вы думаете, что в магазине будет холодный крем?
— О Боже, Маккензи, — прыснула Эмили, — это крем вовсе не холодный! Его просто так называют, потому что он увлажняет кожу.
— Я знаю, что это такое, — заявил Джош. — Просто я хочу вам дать понять, как смехотворно думать, что в лавке этого Богом забытого городка могут быть такие вещи.
— Ну, почему бы нам не попытаться? — спросила заговорщицки Эмили.
— Думаю, нам не следует привлекать к себе слишком много внимания. Сейчас мы пойдем обратно в комнату, забаррикадируем дверь и будем молиться, чтобы нам выбраться из этого проклятого города завтра утром. А уж если мы не оставим здесь ничего из наших вещей, так это будет просто удача.
Маккензи резко отодвинул стул и встал.
— Пойдемте.
Как только они оказались снова в комнате, Джош сказал;
— Я должен сделать кое-какие приготовления, чтобы уехать отсюда как можно раньше утром. Я могу быть уверен, что вы останетесь в комнате, пока я буду отсутствовать?
— Почему мне нельзя пойти с вами?
— Потому что я хочу, чтобы на нас как можно меньше обращали внимания, а вы, к сожалению, слишком привлекаете его. Сейчас уже темнеет, и одинокий мужчина не. будет так бросаться в глаза. Я буду отсутствовать самое большее десять — пятнадцать минут. Никому не открывайте дверь, кроме меня. Вы поняли?
— Да, очень хорошо.
Джош выскользнул за дверь, подождал, пока не услышал звук запираемого замка, и лишь потом спустился по черной лестнице и вышел из дома с заднего крыльца. По дороге к платной конюшне он старался держаться в тени домов.
Он нашел юного конюха в стойле у Незабудки. Паренек, по всей видимости, уже вычистил и выскреб кобылу и сейчас кормил ее с руки кубиками сахара.
— Как она себя чувствует, сынок?
— В отличной форме, мистер, — ответил тот. — Она хорошая старушка. — Незабудка ткнулась носом в руку паренька. — И она меня тоже полюбила.
— Посмотреть на тебя, так ты даже подрос от удовольствия, ухаживая за ней.
На сей раз усмешка паренька была застенчивой.
— Ага, мы быстро привыкли друг к другу.
— У тебя есть своя собственная лошадь?
— В семье есть. У нас есть упряжка для повозки, но ма не дает мне просто так кататься, боится, что лошади собьют себе копыта или еще что-нибудь.
— Вы только двое, ты и твоя мать?
— Ага, — ответил паренек, хихикнув, когда Незабудка снова ткнулась ему в ладонь.
— А что случилось с отцом?
— Я никогда не знал его. Ма говорила, что он сдавал карты в салуне, когда она там работала. Но он уехал еще до того, как я родился. — Этого было достаточно, чтобы Джош мог додумать остальное. — Когда ма постарела и уже не могла работать в салуне, мистер Керри дал ей денег, чтобы она открыла эту конюшню.
— А сколько тебе лет? И скажи, кстати, как тебя зовут, сынок?
— Тим Джефферсон, мне двенадцать лет.
Если паренек говорит правду, то выглядит он гораздо моложе своих лет.
— А меня — Джош Маккензи. Ты можешь управлять повозкой, Тим?
— Ха, мистер! Да я езжу на ней с девяти лет!
Джош вспомнил, что его научили править лошадьми примерно в таком же возрасте.
— Как ты думаешь, сможешь довезти нас до Лордсберга завтра утрем?
— Конечно, мистер. Все равно ма как раз собиралась послать меня туда за припасами.
— Как насчет того, чтобы сделать это еще до восхода солнца? Мы хотим выехать как можно раньше, чтобы поспеть на утренний поезд. Поднимешься в салуне по черной лестнице на второй этаж и разбудишь нас.
— Конечно, мистер.
— И еще, Тим. Как тебе понравится идея оставить себе Незабудку в собственность?
Мальчик тряхнул головой.
— Хорошо бы, но мы не можем себе позволить купить лошадь.
— Тебе не придется ее покупать. Я тебе ее оставлю даром, если ты проберешься наверх вовремя и так, чтобы никто тебя не заметил. И ни одной живой душе не говори, когда мы собираемся отсюда уехать.
— Правда? — воскликнул парень.
— Совершенно точно.
— Ха, мистер, можете положиться на меня, уж я-то буду у вас вовремя! И можете быть уверены, что никому не скажу ни слова, только ма. У меня нет от нее секретов, мистер.
Джош улыбнулся и потрепал его по голове.
— Это хорошо, сынок. Думаю, мы с тобой поладим. — Он протянул ему руку. — Обычно мужчины пожимают друг другу руки, когда о чем-то договариваются.
Тим улыбнулся, покраснев от гордости, протянул свою руку Джошу и сказал:
— Договорились, мистер.
Идя обратно в салун, Джош увидел, что в магазине еще горит свет. Маккензи в нерешительности остановился, но потом все же вошел внутрь.
— Чего вам надо, мил человек? — проворчал хозяин лавки. — Поторопитесь, а то я уже закрываюсь.
Это был низенький сухонький человек с редкими седыми волосами. Джошу он как-то сразу не понравился. У детектива глаз был наметан, чтобы с первого взгляда отличить зерна от плевел.
— Пару сигар.
Хотя он редко курил, но решил, что сигары не вызовут лишних подозрений. Он огляделся, надеясь увидеть то, за чем сюда зашел. Заметив туалетные принадлежности, он как бы случайно подошел к этой полке и взял в руки маленькую белую баночку. Этикетка гласила, что это «Увлажнитель для кожи леди Годивы». Здесь же была нарисована дама верхом на лошади, ее распущенные волосы покрывали с ног до головы ее, очевидно, обнаженное тело.
«Отлично, черт подери!»
— Что-нибудь еще? — спросил лавочник. Джош подал ему баночку.
— Вот это.
Лавочник подмигнул ему и осклабился, обнажив щербатый рот.
— Ха, держу пари, что это для Салли!
— Если именно так зовут ту девушку из салуна.
— Ха, она одна им пользуется из всего города. Так что не ошибешься. Это будет двадцать центов за сигары и доллар за крем. — Он снова осклабился. — Не могу понять, зачем она тратит свои деньги на эти кремы? Разве парни приходят, чтобы посмотреть на ее лицо? Ха! Ха! Ха! — загоготал он. — Ну что ж, сегодня ночью ей придется обслужить троих вместо обычных двух.
Бросив на прилавок несколько монет, Джош сгреб свои покупки и поспешил выйти.
Глава 21
Эмили распустила шнурок, стягивающий верх ее сумочки, вынула кружевной носовой платок и приложила его ко лбу. Затем, бросив сумочку на кровать, вернулась к окну и снова попыталась открыть его. Но окно не поддавалось. Разочарованная Эмили принялась ходить по комнате. Ей нужно было выйти в туалет до ухода Маккензи. Но ведь он сказал, что вернется через несколько минут, а прошло… кажется, прошло уже несколько часов. Что с того, что она ему обещала, просто она не может больше терпеть.