Вместе с мужчинами из Элайшо их кавалькада была больше обычного. Но они установили хороший темп, несмотря на паланкин, и Изабелла объявила, что ближе к вечеру они благополучно доберутся до аббатства.
В течение первого часа Амалия ехала рядом с Сибиллой, наслаждаясь ее радостным настроением. Но никто из них не возражал, когда Розали подъехала к ней на своей лошадке.
— Надеюсь, ты не будешь против, если я поеду с тобой, — сказала она. — С матушкой ехать — такая скука смертная. Она дремлет, пока скорость не становится слишком быстрой для ее удобства. Тогда она начинает браниться, как будто я могу что-то изменить.
Амалия усмехнулась:
— Сомневаюсь, что она часто бранит тебя, дорогая. Ты, кажется, неплохо умеешь ее усмирять.
— Ее не требуется усмирять, — возразила Розали. — Я знаю, вас с Мег она держала в ежовых рукавицах, но со мной она совсем не такая строгая. Меня больше беспокоит, что они с отцом скорее не позволят мне вообще выйти замуж, чем будут заставлять выйти за мужчину, незнакомого или немилого мне, как сделали это с Мег и пытаются сделать с тобой.
Сибилла тактично натянула повод, чтобы дать им выехать вперед и поговорить наедине. И все равно Амалия лишь осторожно заметила:
— Наши родители, похоже, души в тебе не чают.
— Наверное, — пожала плечами Розали. — Они редко говорят мне, что я не должна делать что-то, что мне хочется сделать. А почему ты сказала, что мне не надо ездить кататься ни с каким мужчиной, даже с Саймоном или Томом? Это кажется мне странным.
Сознавая, что должна осторожно подбирать слова, и зная, что Сибилла может их слышать, Амалия объяснила:
— Наверное, я просто заметила, какой хорошенькой ты становишься. Меня беспокоит, что кто-то может попытаться воспользоваться этим. Такое случается, как тебе известно.
Вспомнив, что говорил Гарт, она присовокупила:
— Понимаешь, милая, мужчины любят охоту и видят в красивых женщинах заманчивую добычу.
Розали проказливо улыбнулась:
— Но это же звучит так забавно, и наши братья не будут охотиться за мной. Кроме того, мне нравится кататься с ними. Том всегда веселый и меня смешит. А Саймон учит меня многому интересному.
— Саймон катается с вами?
Амалия не могла припомнить, чтобы он когда-нибудь ездил с ней или с Мег, если только вся семья не отправлялась в дорогу.
— Ну да, всякий раз, когда ему случается оказаться поблизости от Элайшо, он заезжает на день-два. И всегда берет меня покататься верхом. А Том вот уже несколько месяцев помогает отцу управлять поместьем. Чаще ему бывает некогда кататься со мной, но иногда он все же находит время, и это так здорово.
Запоздало осознав, как мало она знала о мужчинах или о чем-то еще в свои тринадцать, Амалия осторожно сказала:
— Значит, тебе следует быть умнее и использовать Саймона и Тома, чтобы научиться понимать мужчин. Папа тоже может быть полезен в этом, как и братья, но тебе следует научиться внимательно наблюдать за ними всеми, Розали.
— Что ты имеешь в виду?
Амалия зашла с другой стороны:
— Через год-два ты начнешь посещать королевский двор в Эдинбурге, а также дома и замки родственников и друзей. В таком обществе ты будешь встречать самых разных молодых и не очень молодых людей. Научившись распознавать необычное поведение по нашим мужчинам, ты сможешь составить правильное суждение о мужчинах незнакомых. Это гораздо мудрее, чем полагать, что все мужчины так же достойны доверия, как наш отец.
— Или Саймон с Томом, — задумчиво добавила Розали. — Я начинаю понимать. Но они почти всегда ведут себя со мной одинаково, поэтому я не знаю, чего искать.
— У Саймона вспыльчивый нрав, — сказала Амалия. — Если ты этого не знаешь, выходит, тебе посчастливилось ни разу не разбудить в нем зверя. Отец тоже быстро выходит из себя. В самом деле, каждый из них ждет, что все всегда будет по его, поэтому рискну предположить, что ты их еще ни разу не рассердила.
— Или просто они любят меня больше, чем вас, — дерзко ответила Розали.
— Розали…
— Ох, не ругайся, — засмеялась она. — Я просто имела в виду, что когда нас было дома трое, и я была еще слишком мала, чтобы кто-то со мной считался, вы с Мег притягивали их гнев на себя. Ты особенно была склонна говорить все, что приходило тебе в голову.
— Да?
Что-то она не припомнит, чтобы была такой беспечной.
— Ну, ты перестала это делать вскоре после того, как уехала с Мег. В самом деле, ты стала тогда такой неестественно тихой. Но все равно ты можешь быть ужасно упрямой, добиваясь своего, поэтому, ручаюсь, ты просто раздражала их больше, чем я.
Амалия сказала все, что осмелилась сказать, и не желала поощрять дальнейшее обсуждение своих привычек.
— Я и в самом деле имею склонность раздражать Саймона, это правда. Но все равно, милая, для тебя будет хорошей практикой изучать признаки даже малейших изменений в их настроении, чтобы ты лучше могла судить о тех молодых людях, которые станут бегать за тобой с той минуты, как впервые увидят.
Розали хихикнула:
— Ты действительно так думаешь?
— Уверена в этом, — искренне ответила Амалия.
Их путь лежал вдоль берега реки Твид, и хотя Амалия не сводила глаз с дороги впереди, она умудрялась не упускать из виду сэра Харальда и Гарта. Скоро ей пришло в голову, что едва ли у нее будет возможность осадить Харальда, потому что Гарт отправил его вести основную часть отряда, едущего сзади.
Четыре вооруженных всадника скакали впереди их кавалькады, но Изабелла не любила ездить в клубах пыли, поэтому никогда не позволяла большему количеству людей ехать впереди, если только не становилось известно о какой-либо потенциальной угрозе в той местности, через которую она проезжала.
Как командующий рыцарь, Гарт ехал с Передовым отрядом, и Амалия любовалась тем, как легко он управляет своим скакуном. Время от времени он подъезжал к принцессе.
Леди Аверил и Нэнси, как обычно, ехали по очереди рядом с Изабеллой, еще одна дама ехала следом либо со Сьюзен, либо с Сибиллой. Нэнси сейчас была со Сьюзен, и Сибилла вскоре вернулась, чтобы встать третьей в ряду с Амалией и Розали.
Они прибыли в Мелроузское аббатство чуть-чуть позже, чем ожидала Изабелла.
Прежде чем увидеть само аббатство на северном берегу реки Твид, немного восточнее того места, где она сливается с рекой Эттрик, они обогнули широкие пастбища, изобилующие блеющими овцами, и проехали через сады и луга, где паслись стада коров. Земли аббатства были обширны.
Когда они спускались с холма через пестреющий яркими цветами луг, Амалия печально взирала на обугленные и разрушенные стены когда-то великолепного аббатства. До разрушения оно простояло на этой земле более двухсот пятидесяти лет.
Большая часть каменной кладки осталась, и монахи восстановили некоторые из зданий, но эта картина вновь напомнила ей, почему шотландцы так ненавидят англичан.
Когда они въехали на усыпанный гравием внешний двор, который когда-то был крытой галереей, в дверях здания капитула появился настоятель в длинном небеленом и некрашеном цистерцианском облачении. Капюшон был откинут, открывая длинное, сильно загорелое и обветренное лицо и курчавый венчик волос с тонзурой.
Теперь, когда они увидели внутреннюю территорию, разрушения показались еще более ужасными. В старину, рассказывала Амалия Изабелле, цистерцианцы никого не впускали в монастырь. Но потом это строгое правило смягчилось. С проломленной во многих местах стеной и разрушенной галереей, внутреннее пространство монастыря теперь начиналось с капитула и было отмечено низкой каменной стенкой.
Восстановленный гостевой домик стоял у поврежденной внешней стены, недалеко от кладбища.
Когда аббат с достоинством вышел приветствовать принцессу, а Гарт быстро спешился, чтобы ей помочь, Розали растерянно огляделась.
— Милостивый Боже! — воскликнула она. — Что здесь произошло?
Изабелла, спешиваясь, оглянулась.
— Англичане сожгли аббатство пять лет назад. Злодеи разрушили прекрасную монастырскую церковь, даже развалили стены. На одно ее восстановление уйдет четверть века, а то и больше.