— Вопросов нет.
Ганнибал кивнул и продолжил:
— Это решение предназначено лишь для нашего военного совета. Горожанам и солдатам, а также шпионам Рима не следует знать о моих намерениях. Мне бы не хотелось, чтобы враг получил предупреждение. Но я не держу секретов от вас. Грядущий год карфагенская армия по-прежнему будет воевать в Иберии. А еще через год нас назовут итальянской армией. Все только начинается, друзья. Нам предстоят великие дела.
Потратив у Геркулесовых столбов последнюю серебряную монету, нумидиец оплатил проход в Иберию. Он странствовал в одиночестве, не нанимаясь ни в гарнизоны городов, ни в армии царей и генералов. Рожденный всадником, он прочно стоял на своих ногах. Его голова была выбрита наголо. Кожа имела цвет натертого маслом красного дерева. Он носил серую тунику и шкуру леопарда, переброшенную через плечо и закрепленную спереди. Она служила ему одеждой, одеялом и постельными принадлежностями. На его руках виднелись татуировки — тонкие линии без букв и слов, понятные только тем, кто знал, как их читать. Под крючковатым носом темнели тонкие усы, спиральные концы которых свисали ниже подбородка. Глаза мужчины были такими же безмятежными и ясными, как в юности, хотя в свои двадцать девять лет он повидал столь многое, что мог определенно говорить о скорой смерти — лучшая часть его жизни осталась уже позади и теперь вспоминалась лишь смутными образами. Мужчину звали Туссело.
Сойдя на берег в Иберии, он начал поиски. Следов и знаков хватало вдоволь, поэтому Туссело знал, куда идти. Ноги многих тысяч людей протоптали дорогу. Земля была испещрена подковами коней, утрамбована круглыми стопами слонов, порезана колесами повозок и мириадами других средств передвижения, которые оставили на грунте глубокие выбоины. Казалось, что здесь волокли, толкали и перемещали нечто тяжелое и массивное. Местность по сторонам зеленела и желтела летним урожаем. Многие из сельских жителей, мимо которых Туссело проходил, были так перепуганы появлением предыдущих орд, что относились к одинокому путнику с открытой враждебностью. Он часто обходил их поселения, будь это города или деревни. Старуха на улице Акра-Лейка плюнула ему в лицо и прокляла его богов, назвав их слабаками. Мужчина в безымянном городе порезал его иберийским кинжалом. Глубокая рана на лбу обильно кровоточила, хотя не представляла серьезной угрозы. Та встреча удивила нумидийца, поскольку, ударив его кинжалом, мужчина просто отступил на шаг и позволил ему уйти без повторного нападения. Однажды за ним погналась банда молодых парней, которые хотели отомстить ему за преступления других людей. Они шли за ним до поздней ночи, но Туссело был начеку, и оказался более опытным воином, заставив их через боль осознать эту истину. Для подобных случаев у него имелось копье, которым он изъяснялся очень мастерски и быстро.
Природа не желала помогать ему. Солнце жгло весь день с безоблачных небес. Ландшафт искажался от жаркого марева, и любая тень исчезала почти до самой ночи. Однажды он шел по бесплодному краю, иссеченному пересохшими реками. Их русла походили на опасные расщелины. После ливня они могли наполняться до самых берегов, но теперь лежали, трескаясь под летним солнцем. Позже он путешествовал вдоль берега широкой мелководной лагуны, такой прозрачной и соленой, что вода засыхала на его ногах и покрывала их кристаллической коркой. Вокруг него гоготало множество тонконогих светло-розовых птиц. Они стояли в заводях то на одной, то на другой ноге и кивали ему изогнутыми клювами, как будто выполняли танец на дворцовом пиру. Когда его появление тревожило их, птицы взлетали огромными стаями. Тысячи и тысячи их поднимались в воздух, словно гигантские простыни, подгоняемые бризом. Он навсегда запомнил это зрелище. Как и вид молочного моря по утрам. Как и полосы белого пляжа, гладкого, словно полированный мрамор. Как и белокрылую бабочку, которая пробудила его утром поцелуем в лоб.
Он начал отчаиваться, что не выдержит таких испытаний — что потерпит неудачу и не достигнет своей цели. Однако затем, перейдя вброд реку Сукро, Туссело понял, что он близок к месту назначения. Переночевав в деревушке у моря, нумидиец заметил, что люди отнеслись к нему по-доброму. Они не боялись чужеземцев. Он навсегда запомнил, как на пляже седовласый старик угощал его жареной рыбой. Они не могли общаться с помощью слов, и, тем не менее, старый человек вел себя по-дружески. Сидя на песке друг перед другом, они выковыривали пальцами белое рыбье мясо. Туссело хотел заплатить старику, но тот отказался, подняв ладони вертикально вверх, чтобы ни один предмет не мог быть вложен в низе. Расставаясь, нумидиец отошел на несколько шагов и помахал рукой на прощание. Старик повернулся к нему спиной и забросал песком то место, на котором они сидели. Туссело усмотрел в этом плохое предзнаменование.