Оценив ситуацию, Публий понял, что при такой нестабильности он вряд ли сможет организовать величайшую военную кампанию своей жизни. Поэтому с самых первых дней он начал исправлять допущенные ошибки. Используя консульскую власть, он велел отдать конфискованное имущество грекам. Согласно его приказам горожане должны были вернуться к мирному сосуществованию, которое они вели годами до последней смуты. За короткое время Публий объехал остров и навел порядок в каждом городе. Затем он призвал легионеров, опозоренных при Каннах. Сципион слил их с семью тысячами добровольцев, которых он привез из Италии, и тем самым увеличил свою армию до двенадцати тысяч. Основной контингент состоял из пехотинцев.
Он муштровал солдат безжалостно. Консул многому научился в Иберии. Он передавал свой опыт рекрутам, превращая их в машины убийства, которые могли бы завоевывать для него будущие победы. С каждым днем припасы армии, изъятые с различных складов острова, увеличивались. Сципиону подвозили оружие и амуницию. В южные гавани Сицилии прибывали все новые и новые корабли. Прибрежные города Этрурии поставили на киль почти тридцать транспортных судов, уложившись в рекордные сорок пять дней с того момента, как деревья пали на землю, и до часа, когда корабли направились к Сицилии. К тому времени Лаэлий провел разведку у берегов Африки, высматривая место для высадки войск, обозревая ближайшие города, оценивая их оборону и налаживая контакты с добровольными шпионами. Он не приближался к Карфагену, поскольку Публий имел другую цель. После того как данные разведки были собраны, все части плана встали на свои места.
В день отбытия в гавани Агригента скопилось сорок боевых кораблей и сотни транспортных судов. Утро встретило их теплым и чистым рассветом, подарив попутный умеренный ветер. Публий призвал солдат к тишине. Когда его сообщение передали по всем кораблям, он воззвал к богам суши и моря. Консул произнес красивую речь, приготовленную для этого случая. Он попросил богов не о милости к их армии, а о содействии в отмщении, чтобы повергнуть Карфаген в бездны ужаса и страдания, в которые этот ненавистный город хотел погрузить великий Рим. Он попросил, чтобы боги позволили им закончить войну; чтобы римские легионеры и их союзники могли вернуться на родину с тюками сокровищ и с добычей, в которую они могли бы погрузиться по самый подбородок; и чтобы жители Италии забыли о бедах, навлеченных на них. Он пожертвовал быка кремового цвета, с белой звездой на лбу. Выпустив животному кишки и бросив их в море, консул проследил за ними взглядом, пока те покачивались на поверхности вод. Посчитав полученный знак добрым предвестием, он велел трубачу просигналить об этом. По кораблям прокатился неровный рев, состоявший из громкой какофонии голосов, звуков труб и колоколов. Позже некоторые люди клялись, что поднятый шум прокатился над морем и заставил африканцев задрожать от страха.
Корабли подняли паруса и при устойчивом ветре вышли в море. Они провели в пути целый день и затем долгую ночь, окутанную темным туманом. На рассвете перед ними появился берег Африки. Как это близко, подумал Публий. Всего одни сутки плаванья. Они приблизились к месту, которое капитан консульского судна назвал мысом Меркурия. Публию понравилось это название, но он велел направить флот на запад. На следующее утро капитан доложил ему, что видит мыс Красавицы. Консул приказал приготовиться к высадке армии. Это место находилось неподалеку от Цирты, но на достаточном удалении от нее, чтобы римские отряды могли спокойно сойти на берег и построиться в походную колонну.
Завидев их, жители прибрежных деревень хватали скарб, который они могли унести, и разбегались в ужасе кто куда. Взрослые подталкивали детей и тащили на спинах узлы с пожитками. Лаэлий предложил уничтожить их всех до одного, чтобы они не предупредили Сифакса. Но у Публия было другое мнение. Ему хотелось вызвать волну тревожных слухов, которая прокатилась бы через равнины Ливии, через Атласские горы до самого Карфагена. Чем дальше, тем лучше.