Имилце осмотрела сторожевые башни и линию горизонта, ожидая, что кто-то отменит тревогу и объявит штандарт Гайи глупой шуткой или скажет, что они все неправильно поняли. Этого следовало ожидать, поскольку ни одна вражеская армия не могла угрожать им в данное время. Ганнон заверил ее, что они с Сифаксом держат все под контролем. Либо римляне согласятся на мир, сказал он, либо ливийцы пере-21 Гордость Карфагена бьют их, воспользовавшись превосходящей численностью. Она пыталась придумать другой ход событий, вытекающий из этих двух вариантов. Возможно, они заключили мирный договор, и всадники, приближавшиеся к городу, были дружественным войском...
— Боги еще раз наказывают меня, — прошептала Софонисба . — Это он.
Имилце потребовалось некоторое время, чтобы отыскать его в толпе мужчин. Это действительно был он. Масинисса. Она взглянула на Софонисбу, но не увидела в ней страха. Лицо девушки выглядело застывшим как камень. Его выражение невозможно было описать словами. Ее губы слегка приоткрылись.
— Давай подойдем поближе.
Они покинули царский дворец, прошли через городскую площадь и приблизились к воротам. Солдаты с явным нежеланием пропустили их в сторожевую башню. Тем не менее они боялись перечить Софонисбе. Эта девочка могла стать царицей и получить беспредельную власть над их жизнями. Они расступились перед ней, и две женщины взобрались на верхнюю площадку, откуда открывался вид на пространство перед главными воротами города.
— Посмотри на него, — сказала Софонисба. — Ты только посмотри...
Действительно, Масинисса имел впечатляющую внешность. Его гибкая юношеская фигура, которой Имилце любовалась годами раньше после охоты царевича на льва, уступила место крепкому торсу воина. Округлость черт и невинность глаз исчезли напрочь. Масинисса стал мужчиной. Он был командиром огромного войска. Его царская одежда из сине-фиолетовой ткани плотно облегала тело и венчалась массилиотским головным убором. Он направлялся к городским воротам с уверенностью победителя. Икры и стопы ног оставались обнаженными. Ветер развевал фалды его наряда, привлекая к нему взгляды всех жителей Цирты. Всадники, скакавшие за ним, казались пыльным воплощением обожженного солнцем континента. В их одежде имелось множество различных тонов, но все они начинались и заканчивались оттенками коричневого цвета. Многие воины были одеты в шкуры животных. Татуированные лица, узловатые копны волос, ожерелья из львиных клыков и копья, сжатые в мозолистых кулаках, внушали ужас и трепет.
Масинисса прокричал, что горожанам лучше открыть ворота Цирты. К ним прибыл новый монарх. Он чувствует жажду и голод. Его воины хотят развлечений и удовольствий. Магистрат, управлявший городом в отсутствие Сифакса, ответил, что ворота откроются только перед ливийским царем. Он пошутил, что, судя по всему, царевич ошибся в выборе дороги. Город закрыт для него. Он мог бы понять это и сам. Неужели Масинисса не знает, что ливийская армия ожидает его на равнине? Если он хочет завоевать великую Цирту, то ему сначала придется сразиться с царем Сифаксом.
Масинисса усмехнулся, показав крепкие зубы цвета слоновой кости. Он прокричал, что магистрат ошибается. Во-первых, он царь, а не царевич. Во-вторых, битва на равнине уже завершилась, и победа досталась римско-массилиотскому альянсу. Армия Сифакса разгромлена. От нее остался только пепел. Поэтому не нужно спорить. Если магистрат сейчас откроет ворота, то с жителями города будут обращаться честно.
— Битва закончена, — подытожил Масинисса. — Давай не будем проливать новую кровь. Мы все африканцы. Открывай ворота, и не зли меня!
По приказу офицера копейщики, стоявшие на стенах, подняли оружие наизготовку. Масинисса находился почти у самых ворот. В любой момент он мог стать мишенью, утыканную сотней наконечников. Его офицеры закричали, чтобы он отъехал подальше, но в ответ молодой человек поднял руку над головой и щелкнул пальцами в воздухе. Через миг два всадника подвели к нему серебристого коня, на котором сидел связанный пленник. Его руки были скованы цепями за спиной. Голова оставалась открытой, несмотря на полуденное пекло. Простая одежда с чужого плеча не соответствовала росту человека.
— Посмотрите на вашего бывшего царя, — сказал Маси-нисса.
Софонисба громко вздохнула, словно ребенок, который только перестал плакать. Она тут же узнала своего супруга. Однако магистрат не обладал таким острым зрением. Он прокричал, что этот пленник не его царь. Массилиоты засмеялись. Один из охранников грубо ударил мужчину торцом массивного копья. Человек сжал ногами торс лошади, но, видимо, недостаточно сильно. Он свалился с коня, больно ударившись плечом и щекой о сухую землю. При таком падении он мог бы сломать себе шею. Лошадь не сдвинулась с места. Животное просто фыркнуло и покосилось краем глаза на лежащего мужчину, который скорчился в пыли в позе плода. Он даже не пошевелился, когда Масинисса приказал ему встать на ноги.