Римляне вновь двинулись к первой оборонительной линии противника. У них почти не осталось снарядов, но Ганнибалу не удалось извлечь из этого выгоды. Его отряды рекрутов не метали копья залпами, как он надеялся, а старались попасть в отдельные цели — причем с малым успехом. В конце концов легионеры приблизились к ним и начали кромсать, пронзать, блокировать удары и снова кромсать, блокировать и пронзать тела неопытных воинов. Ударами щитов они сбивали противников с ног и убивали их мечами. Племенные отряды Ганнибала пытались сражаться с ними различным образом, однако они не могли противостоять безжалостному единообразию римского штурма. Пока галлы размахивали длинными мечами, римляне вонзали копья в их голые торсы, рассекали связки на ногах и срубали головы упавших на колени воинов. Юркие лигурийцы сражались очень хорошо на близкой дистанции. Короткие мечи мелькали в их руках. Они приподнимались и приседали, делая в водовороте движений высокие и низкие выпады. К сожалению, смертельные удары были у них редкостью. Многие африканцы умело сражались копьями, но каждый из них бился в одиночку, а на них шла непроницаемая стена хорошо обученных легионеров.
Ганнибал не удивился, когда его первая линия начала дробиться. Сначала дрогнул один солдат, затем еще несколько, и, далее, большая группа воинов отступила ко второй защитной линии. Они надеялись выйти в тыл армии для отдыха. Но внезапно солдаты обнаружили, что вторая линия не пропускает их, несмотря на крики, ругань и негодование. Их встречали мрачные лица. Копья и мечи сдерживали напор. А затем римляне вновь напали на них сзади, и им пришлось продолжить сражение. Таков был приказ командира. Нечестный и предательский? Да! Но обстоятельства не позволяли другого выбора.
Довольно долго римляне бились, стоя на трупах солдат первой линии. Ливийцы, мавры и балеарцы из армии Магона сражались со свежими силами и отчаянным задором. Очень дисциплинированные, они на какое-то время остановили продвижение легионеров. Но как река собирает силы и в конце концов прорывает дамбу, так и инерция римского войска прогнула вторую линию. Когда она сломалась, солдаты с изумлением поняли, что им тоже не позволят отступить. Третья линия не пропустила их с той же непоколебимой суровостью, с какой они отбросили своих предшественников. Они погибли в сражении, упираясь спинами в стену копий своих соратников.
Когда римляне столкнулись с ветеранами, Ганнибал подумал, что может переломить ход битвы. Уставшие легионеры в первых атакующих рядах буквально выкашивались ливийскими ветеранами. Его офицеры проводили медленное отступление, заманивая римлян на полосы трупов. Они заставляли противника карабкаться на кучи мертвецов, поскальзываться на лужах крови и спотыкаться о трупы. Огромный урон, наносимый пехотинцами Ганнибала, заставил дрогнуть легионеров. Во всяком случае, он изменил коллективную психологию солдат.
Однако Публий видел эти перемены не хуже Ганнибала. Он отозвал своих людей назад. Несмотря на кровавую ярость, они услышали его приказ, переведенный на язык горнов. Более того, они беспрекословно подчинились ему. Легионеры отходили организованным строем, высоко поднимая ноги и осторожно переступая через мертвые тела, оружие и внутренности. Они производили перегруппировки, передавали друг другу команды и находили свои места в строю. Солдаты уплотняли ряды, переводили дыхание и протирали глаза от пота и сочащейся крови.
Когда они снова пошли в атаку, их манипулы выглядели так, словно битва только что началась. Обе армии столкнулись с громким лязгом — щит о щит, броня о броню. Ветераны встретили их как равных, с таким же вооружением и адекватными приемами. Это столкновение послало вибрирующий звук во всех направлениях, как будто сотни горных козлов одновременно вступили в поединки с другими самцами. Начиная с этого момента между обеими сторонами было полное соответствие. Каждый воин танцевал со своим противником злобный танец смерти. Казалось, что армии пожирали друг друга. Ганнибал не видел всей картины боя. Пыль застила поле. Брызги крови взлетали вверх и падали вниз, как темный дождь. Однако, судя по общему упорству масс и по ровному шуму битвы, он мог сказать, что исход сражения еще не был предрешен. Где-то там свирепый Мономах жертвовал жизни врагов ненасытному Молоху. Исалка со смехом подбадривал курчавых гетулийцев. Имко показывал магию боя. Возможно, боги благословят этого красивого парня и вновь вознесут его в лучах славы как героя битвы. Возможно, если они продержатся достаточно долго, консул отзовет своих людей назад. Он побоится сесть на мель в глубинах Африки, оставшись с горсткой воинов, не способных защитить его. Каждое проходящее мгновение увеличивало шанс того, что оба полководца признают битву ничейной и разойдутся по-хорошему. И тогда, конечно, они с консулом достигнут соглашения о мире. Он даже даст ему немного больше, чем обещал. Этот вариант казался настолько возможным, что Ганнибал задумался о том, как лучше сберечь своих ветеранов.