Но затем с запада донесся знакомый грохот копыт. Склон холма скрывал происходящее от командира. Звук нарастал и нарастал, поглощая его внимание и захватывая другую сторону холма. Внезапно, почти в один и тот же момент, отряды всадников оседлали возвышенность на западе и появились из пологого оврага на востоке. Оценив их скорость, удаль и количество, Ганнибал тут же понял, что обе конницы принадлежали врагу. Его кавалерия, скорее всего, была уничтожена. Их появление решило исход битвы. Сначала Масинисса , а затем Лаэлий и Махарбал подвели тысячи воинов к флангам карфагенской армии и атаковали ветеранов со всех сторон. Пехотинцы разворачивались, чтобы встретить их копьями, но это было напрасной тратой сил. Перед своим возвращением нумидийцы подобрали оружие павших воинов. У каждого из них было по десятку дротиков, и они метали их с дальнего расстояния. Не подъезжая близко к пехотинцам, они на спор поражали снарядами ливийцев и карфагенян. Всадники кружили перед таявшим войском Ганнибала и бросали копья. Они шутили, смеялись и метали дротики, убивая героев Карфагена.
Когда некоторые из них заметили стоявшего на склоне Ганнибала и повернули к нему своих коней, командир понял, что медлить больше нельзя. Часть его души хотела броситься в бой и встретить там свой конец. Перед ним находились тысячи воинов, жаждавших пролить его кровь. Рука Ганнибала потянулась к мечу. Он сделал несколько шагов вперед. Но даже в своем невезении и в горечи поражения он вспомнил о долге перед нацией и семьей. Такая безответственная смерть была бы трусостью. Поэтому, вняв просьбе Священного отряда, Ганнибал покинул поле боя. Их отдохнувшие кони оставили преследователей далеко позади и быстро помчались по африканской пустоши к северному горизонту.
Через четыре дня он прибыл в Гадрумент. Остановившись там для краткого отдыха, командир направил в Карфаген корабль с посланником. Он известил совет о своем поражении и о том, что везет с собой предложение окончания войны. Ганнибал предлагал старейшинам уступить и принять условия Рима. Он советовал им подготовиться к трудным и унизительным переговорам.
Затем он снова отправился в путь. По какой-то причине, которую командир не мог объяснить даже самому себе, он решил пойти в Карфаген пешком. Что бы Публий ни планировал дальше, последствия победы должны были задержать его на несколько недель. Ганнибал не желал торопиться. Он хотел совершить свое последнее путешествие без суеты и спешки. Командир шел по дороге, не оглядываясь на воинов Священного отряда, которые следовали за ним. Их осталось только пятнадцать. Проходя мимо любопытных зевак, собиравшихся у обочины дороги, Ганнибал слышал обрывки фраз и изумленный шепот.
Кто-то называл его по имени и клялся другим, что узнал великого полководца по профилю, отчеканенному на монете. Но остальные люди отвечали, что этот человек не может быть Ганнибалом. Посмотрите на его всклокоченную бороду, говорили они. Посмотрите на его левую сандалию, которая при каждом шаге хлопала по пятке. Нет, это просто обнищавший ветеран какой-то старой войны — человек, долго живший в южной пустыне и, естественно, давно обезумевший от одиночества.
А как же его глаз, спрашивали другие. Он был одноглазым, как Ганнибал. Ион носил офицерскую одежду. Кроме того, его охранял Священный отряд! Разве не так? Разве вы не видите? Они задавали вопросы охранникам, но те отказывались отвечать. Сначала воины разгоняли любопытных селян. Однако их число возрастало, и Священному отряду становилось все труднее обеспечивать покой командира.