— Отец не может не любить своего сына, — внезапно произнес Ганнибал.
Его слова показали, что он тоже прислушивался к рассказу грека.
— А ты поступил бы, как Манлий? — спросил Силен.
— Мой сын не ослушался бы меня. Как и я никогда не перечил отцу.
— Но если б случай...
Ганнибал сдвинул документы в сторону и поднял голову.
— Нет решения, которого я не мог бы принять. Если есть что-то невозможное для меня, я не обсуждаю этого. Силен, ты должен стать летописцем, а не рассказчиком историй. Записывай то, что происходит. План, о котором мы будем сейчас говорить, известен вам отдельными частями. Сегодня я расскажу обо всем по порядку, чтобы вы получили целостное видение кампании.
Он прочистил горло и продолжил:
— Этой весной карфагенская армия Иберии пойдет в поход на Рим. Гасдрубал, ты останешься здесь и будешь защищать наши владения со всеми вытекающими отсюда обязанностями. Ты столкнешься с большими трудностями. Тебе придется отбивать атаки римлян и удерживать кельтиберийские племена в подчинении. От вас с Нобой потребуется все ваше мастерство. Вандикар, ты будешь сопровождать слонов. Вы поплывете на транспортных кораблях вдоль побережья до самых Пиренеев и там сойдете на берег. Остальная часть армии выступит в поход уже в этом месяце. По пути в Италию нас ожидают значительные потери. Никто не может сказать, сколько людей мы потеряем во время марша, потому что ни одна армия прежде не совершала ничего подобного. Но мы можем уменьшить урон, если будем проявлять осто рожность. Многое будет зависеть от выбора проводников: одни поведут нас к гибели, другие — в Рим. Мы должны найти лучших из них. Инам следует быть беспощадными с горными галлами. Они могут встретить нас, как друзей, помочь с провизией и даже присоединиться к нам, если найдут в своих сердцах такое желание. Но если они пойдут против нас, мы сожжем их дома, убьем мужчин и заставим женщин рыдать на пепелищах. Вот такая простая стратегия.
Когда Ганнибал хотел перейти к следующему вопросу, Мономах поднял палец и дал знать, что просит слова.
— Эти галлы ежедневно будут покусывать нас за бока, — сказал генерал. — Я не сомневаюсь, что мы усеем наш путь их трупами. Но мертвых тоже можно использовать. С самых первых дней марша наша армия должна ввести в свой рацион мясо убитых врагов.
Гасдрубал и Бостар неодобрительно фыркнули. Бомилькар ударил кулаком по столешнице.
— Он что, сошел с ума? — вскричал Магон.
Не обращая на них внимания, Мономах продолжил свою речь.
— Только так мы сможем приучить солдат к употреблению человеческой плоти. Привыкнув к ней, люди легче перенесут период голода, когда нам все равно придется перейти к каннибализму. Кроме того, некоторые практики утверждают, что воины, поедая мясо побежденных воинов, становятся сильнее. Вероятно, в тканях хранятся какие-то частицы силы.
— Ганнибал, может быть, не будем обсуждать этот вопрос? — спросил Магон.
Подумав немного, командующий дал такой ответ:
— Мономах, я молю богов, чтобы мы никогда не стали врагами. Следует признать, что в твоем предложении есть доля логики, хотя и темной. Армия, которая не только убивает, но и пожирает врагов, будет ужасать противников, лишая их храбрости и угнетая умы. Но, честно говоря, меня тошнит от такой идеи. Я не буду принуждать людей питаться тем, к чему испытываю брезгливость. Мы будем воевать в своей прежней манере.
— Я слышал рассказы...
— Давай не будем ссылаться на легенды. Мой ответ отрицательный. Мы перейдем через Альпы и сожжем римлян в их курятнике. Я не хочу заставлять людей делать что-то против их воли и веры. И мы не станем трупоедами. Я предлагаю продолжить совет.
Конечно, Мономах мог бы выставить другие аргументы, но голос Ганнибала был тверд. Генерал всосал щеки, прикусил губу и нацелил обиженный взгляд на дальнюю стену комнаты.
— Ганнон, ты останешься с частью армии у горных перевалов. Это наша единственная дорога в Италию, и мы должны защищать ее, чтобы получать подкрепления, поступающие из Карфагена. На тебя возлагается очень важная задача, потому что без пути, соединяющего нашу армию с Иберией, мы окажемся в утробе врага, отсеченные от любой возможной помощи.
Ганнибал продолжил свою речь, но Ганнон перестал воспринимать его слова. Он повторял свой приговор. Решение судьбы. Что означала его миссия? Какие перспективы сулила ему охрана горных перевалов? Неужели брат хотел оскорбить его, оставив с небольшим отрядом среди варваров, фактически изгнанником в снежной пустоши? Или это задание действительно имело какую-то важность — пусть даже малую, но достойную его участия? Он не мог оценить все аспекты такого внезапного поворота событий. Ганнон сидел среди генералов с бесстрастным лицом, как будто знал о своем назначении заранее и даже помогал планировать его. Он снова почувствовал пульсацию в ладонях и незаметно провел руками по бедрам, вверх и вниз, вверх и вниз.