Эрадна прошла от Гадеса к Тагусу, затем по хребту Серебряных гор и далее вдоль иберийского побережья до Нового Карфагена. Она увидела падение Арбокалы и оценила грубую мощь карфагенян. Однако мужчины, с их простыми и предсказуемыми желаниями, везде были одинаковыми. Как бы она ни отгоняла их, они приходили к ней по ночам и в дневное время, на рассвете и на закате. Однажды она испортила внешность одного из них, вонзив острый ноготь в его глаз. Другого ткнула в живот наконечником копья. Еще одного укусила за щеку, вырвав кусок щетинистой плоти. За этот случай ее избили до беспамятства и изнасиловали с показательной жестокостью.
Несмотря на унижения, она не сдавалась. В ее сердце разгоралась ярость, тело наполнялось новой силой. Будучи жертвой, она находила в поведении мужчин черты, которые делали их слабыми. Например, мужчины, называя себя сильным полом, становились послушными и уязвимыми, когда их разум наполняла похоть. Чтобы насытить ее, они выставляли перед собой свои голые дубинки из плоти. Эрадна считала, что многие женщины с ненавистью смотрят на мужские члены, налитые кровью, одноглазые, с мясистыми капюшонами, похожие на злобных змей. Этот образ часто возникал перед ее глазами во время повседневных дел и даже во сне. В одном из кошмаров мертвая женщина поведала ей, что любую змею, не важно, насколько она ядовита, можно раздавить ударом каблука.
Когда Эрадна присоединилась к обозу и двинулась вслед за армией Ганнибала, ее не интересовал конечный результат войны. Она шла за мужчинами, но не собиралась прислуживать им. Это была еще одна военная кампания, в которой каждая из сторон могла снабдить ее хламом для продажи. Она хранила свои сокровища в мешочке, который носила, как талисман, на цепочке вокруг шеи. В нем содержались кости орленка, взятые из яйца; часто заменяемые зубчики чеснока, источавшего сильный запах; прядь волос, срезанная с головы давно убитой Клитемнестры1; и крохотная статуя Артемиды, вырезанная из китового уса. Кроме того, внутри звенело несколько монет — начало небольшого состояния, необходимого ей для приобретения участка земли в далекой и родной стране, которой она никогда не видела. Эрадна мечтала о доме, но не заботилась о собственной судьбе. Вот почему она шла в обозе следом за армией Ганнибала.
До начала войны с Ганнибалом юный Публий Сципион ничем не отличался от других молодых патрициев Рима. Его стройное тело не имело впечатляющей мускулатуры, и светло-коричневые волосы не вились в той небрежной манере, которая нравилась женщинам. Тем не менее друзья часто шутили, что профиль Публия был столь красивым, что его следовало бы выбить на монетах. Но в ту пору никто из них не мог представить повода для подобной чеканки. Его отец взял в жены дочь популярного сенатора Эмилия Павла. Это был верный знак, что звезда их семьи сияла ярко. Публий намеревался еще больше возвысить свой род: через служение в Сенате, через приобретение богатств и щедрые пожертвования, на волне выдающихся боевых побед и проявленного благородства. Лелея подобные надежды, он живо интересовался новостями о конфликте с Карфагеном. Публий с детства понимал, что человек может сделать себе имя только упорным трудом и непрерывной борьбой с врагами отчизны. Для себя он выбрал именно борьбу.
Публий верил — насколько это было возможно для энергичного юноши, формирующего свой взгляд на мир, — что его отец превосходил других людей во всех вопросах. Корнелия Сципиона избрали консулом в решающий момент, когда римский Сенат готовился к войне. Таким образом жители Рима продемонстрировали ему свое доверие. Когда он предложил войну на два фронта, взяв на себя Иберию и отдав Карфаген другому консулу, Семпронию Лонгу, Публий не сомневался, что это будет быстрая и успешная кампания. Даже когда грозное восстание среди бойев и инсабров задержало их в долине Пада, юный воин считал, что отсрочка не имела большого значения. Выходка варваров нуждалась в наказании. История гласила, что подобная смута однажды привела к захвату их великого города. Но тогда были иные времена и другой Рим. Их легионы демонстрировали это галлам постоянными репрессиями.
Они жгли деревни, забирали животных и скарб, сражались в стычках с варварами и бесстрастно наблюдали, как бунтовщики находят мучительную смерть на деревянных крестах. Римляне несли небольшие потери, но, даже чувствуя кипящую ненависть в голубых глазах каждого галла, они никогда не встречали организованного сопротивления. Юный Сципион позже вспоминал галльскую девушку, с которой он переспал после вечернего пира. Выползая из его палатки, она что-то прошептала, и он уловил имя Ганнибала. В ту пору этот факт не имел никакого смысла. Его значение открылось лишь позже, став запоздало понятым проклятием.