Теперь Динас не видел, как черные фигуры взбираются по склону оврага. Они напоминали земных обезьян, хотя их тела не покрывала шерсть. Тела эти складывались из механических частей вместо суставов, высокооктанового топлива вместо крови, электролита вместо лимфы. Каучук мышц, хрусталь глаз и сверхтвердый пластик костей. Полусознания, состоящие из когда-то живого мозга, подключенного теперь к электронной приставке, были искусственно нацелены на агрессию. Приставка настраивалась так, что подавляла любой самостоятельный импульс органической половины мозга мгновенно генерируемыми сигналами-раздражителями, вызывающими злобную, тупую ярость. Пока они еще пребывали в спячке, но готовы включиться в любой момент под воздействием этих сигналов. Глаза работали как передающие камеры, и где-то под почвенным слоем заповедника оператор наблюдал на экранах то, что видели они.
Динас Форте, не оборачиваясь, шел дальше. Чтобы побороть страх, он монотонно повторял словоформы Конвенции, принятой четыре третейских года назад на Млечном Пути:
«Так же навсегда и повсеместно запрещается использование дронов-агрессоров с электроколлоидной накачкой, имитирующей сознание разумной особи, но полностью подчиняющейся тому, кто имеет контроль над ним. Жителям планеты Максвелла запрещается проводить какие-либо опыты по дальнейшему усовершенствованию нацеленного на агрессию кибер-сознания, а для производства МИРОЛЮБИВЫХ киборгов разрешается использовать только органические элементы, которые получены в результате клонирования и лишь с добровольного согласия „родительской личности"».
«Этих дронов сделали адепты Секты света, — думал Динас Форте. — Сектанты, а не максвелониты. Те — законопослушны, а кроме них, во всей Оси никто, кроме адептов-ученых Секты, не способен производить дронов. Но дронам нет нужды убивать меня. Датчики ворот наверняка зафиксировали мое появление, если я не пройду мимо них в обратном направлении в течение суток, они поднимут тревогу».
Он заставил себя верить в то, что это правда, но не смог подчинить своему сознанию железы. Пот выступал на коже, и, хотя теперь дроны не видели его, они ориентировались по остающемуся в воздухе феромонному следу страха.
Динас, достигнув низины, увидел болотистое озерцо, раскинувшееся между высоких деревьев. На зеленой поверхности плавали широкие овальные листья, в центре каждого виднелся крупный цветок густо-синего цвета с серебристыми прожилками. Астериты, вспомнил он. Очень редкие и дорогие цветы. Купцы, привозящие на Плюмаж пищу, платили приличную сумму за каждый цветок, Он мог несколько суток бродить по заповеднику, но не найти ни одного астерита.
Шелест за спиной.
Динас, уже собравшийся обойти озеро, не задумываясь, шагнул в воду и ощутил под ногой мягкий ил. Не обращая внимания на то, что вода полилась в ботинки, он сделал несколько шагов, наклонился и поплыл, разгребая ладонями водоросли.
Он был аккуратистом с повышенной брезгливостью, в группе мониторов всем надоела его навязчивая, почти болезненная чистоплотность. А вода, теплая и мутно-зеленая, пахла так, что у Динаса закружилась голова. Монитор, преодолевая брезгливость, доплыл до ближайшего листа и осторожно сорвал астерит, потом развернулся и поплыл к другому.
Краем глаз он видел их. Дроны висели на лианах, не шевелясь, лишь медленно поворачивая головы, чтобы его изображение не исчезало с экранов перед оператором. От настоящих обезьян, которых монитор как-то видел в земном зоопарке, их отличали лоснящаяся, абсолютно черная кожа и то, что вместо ног у них — вторая пара гибких длинных рук, только росли они в нижней части тела.
Динас сорвал уже пять цветков, но не останавливался, продолжая плыть по спирали и постепенно приближаясь к центру озера. Ему пришлось сжимать стебли уже сорванных цветов зубами, рот наполнился слизью, он с трудом сдерживал рвотные спазмы. Глаза щипало от тяжелых испарений, прозрачной дымкой сочащихся с поверхности воды.
Дроны наблюдали за ним, в любое мгновение готовые по сигналу оператора сорваться с лиан и растерзать монитора. Он продолжал переплывать от одного листа к другому, внутренне пытаясь поставить себя на место оператора и постепенно понимая, как нелепо все это выглядит. Его убьют, как только он вернется на берег. Гуманоид в форме сорвиголовы смотрится слишком нелепо, плавая по вонючему озеру, затерянному среди дебрей флора-заповедника. Если даже представить себе, что какому-то космополовцу взбрело в голову подработать таким образом, он стал претворять идею в жизнь, не переодевшись во что-то более подходящее.
Динас повернулся, пытаясь найти еще хотя бы один цветок. Бесполезно, он сорвал уже все — его рот был теперь широко раскрыт, зубы прокусили несколько стеблей, от едкого сока першило в горле. Он поплыл обратно, медленно загребая руками, пытаясь оттянуть момент, когда придется выйти на берег.
Колени погрузились в ил, монитор встал, и вода потекла с него ручьями.
Но оператор — халганин, подумал Форте. Пусть не властный, пусть низший, но все равно это именно халганин, в полной мере подчиняющийся ритуалам, из которых целиком состоит жизнь подданных Властительной Халге. Частью раз и навсегда установленного порядка была одежда, для каждого домена своя, одежда для утра, вечера и ночи, одежда для церемоний, для отдыха и повседневной работы. То, что сборщик астеритов одет в свою профессиональную форму, именно у халганина может не вызвать удивления.
Нежелание привлекать к заповеднику внимание. И желание избавиться от возможного шпиона. Что перевесит? — думал Форте. Здесь важна каждая мелочь. Оператор будет приглядываться ко всему, так что…
На лице монитора светилась радость, которую, несомненно, должен испытывать любой собравший букет, стоящий больше его годового жалованья. Динас даже сумел сдержать судорогу отвращения, когда вытаскивал изо рта стебли, хотя его лицевые мышцы при этом закаменели. Остановившись на берегу, Динас поднял цветы и погладил широкие треугольные листья, достал из брючного кармана пакет и сорвал полиэтиленовый кружок с логотипом производителя. Пакет с тихим шелестом развернулся, Динас аккуратно положил в него цветы, шагнул к деревьям, но тут же остановился.
Нет, решил он.
Неестественно.
Теперь дроны висели почти над его головой. Монитор, продолжая не замечать их, — а чего еще ожидать от гуманоида, обрадованного такой богатой добычей, — уселся на землю и стянул ботинки. Вылив из них воду, он встал и разделся, отряхнул форму, попытался разгладить ладонями брюки, затем не спеша оделся. Рвотные спазмы все еще подступали к горлу, но он стал даже что-то насвистывать — услышав это, любой сорвиголова из его группы пришел бы в неописуемое удивление.
Динас оделся, подобрал пакет и зашагал вдоль берега. Его горло болело от сока, слюна, наполнившая рот, казалась горячей.
Тихий шелест над головой.
Монитор едва не вскрикнул от обрушившегося ужаса, еле сдержался, чтобы не побежать. Они двигались следом. Динас не видел этого, но точно знал, что там происходит: дроны провожают его, перепрыгивая с лианы на лиану, а в помещении, спрятанном где-то в толще почвенного слоя, оператор неотрывно смотрит на экраны. Пальцы лежат на консоли, готовые послать сигнал, от которого электронные приставки наполнят полусознания жужжащим роем сигналов-раздражителей. Органические половины проснутся и бросят гибкие черные тела вниз, на фигуру в мокрой униформе, неторопливо шагающую к воротам…
«Если выберусь — обязательно доведу дело до конца, — решил он. — То, чего мне все это стоило, требует компенсации. Меня еще никогда так не унижали. Я должен получить всю выгоду, какую только смогу извлечь из этого унижения».
Вслед за страхом ярость медленно поднималась в нем.
Раздавить Властительную Халге. Растоптать. Растоптать всех халган Плюмажа. Стереть в порошок. Разорвать на части. Уничтожить.