Слова были написаны аккуратным почерком, словно кто-то с наслаждением выводил их на бумаге. И кто же решил преподнести цветочек? Я резко дернулась в сторону кровати, чуть не опрокинув стул, и, рухнув на колени, откинула покрывало и заглянула вниз.
Никого.
Сунув руку между полом и кроватью, я пошарила в пространстве, но, разумеется, никого не схватила за волосы. Пальцы дотронулись до чего-то прохладного, зажав это что-то в кулаке, я поднялась на ноги и вернулась к столу. Раскрыв ладонь, увидела зеленый листочек, который наверняка до этого находился на стебле белой розы. Интересно получается, кто-то был в моей комнате, услышал, как открывается дверь, и спрятался под кроватью. Надо было сразу проверить, интересно, как бы гость выкручивался тогда?
Повертев розу в руках, я поднесла ее к губам и поцеловала мягкие лепестки, а затем поставила цветок в кувшин с питьевой водой отдельно от красного букета.
Я действительно любила белые цветы.
========== Глава тринадцатая, о стереотипах и заботе о ближнем ==========
Я была напряжена, словно кошка перед прыжком, руки аккуратно пытались выполнить движение правильно. Еще немного… В самый последний момент кисть дернулась, слишком затянув петлю.
— Это издевательство! — воскликнула я, гневно откидывая вязание.
Спицы проехали по столешнице с неприятным звуком, заставив Теда Грина усмехнуться.
— Совсем все плохо?
— А сам как думаешь? — кивнула я на связанный кусок.
— Ужасно, — даже не попытался соврать мужчина.
Я и сама знала, что выглядит будущий шарф просто жутко, потому что вязала просто отвратительно. И я бы ни за что не притронулась к спицам, если бы не проклятый Лекс. На следующий день после отъезда от него пришло письмецо, в котором говорилось, что надо бы исполнить проигранное желание. А желал у нас маг, чтобы я лично связала ему шарф. Вернее, было два варианта: связать шарф или показать свои стихи. Иногда, особенно осенними вечерами, меня посещало вдохновение, и я рифмовала любовь с кровью, а розы с морозами. Лекс каким-то образом увидел листок с очередными бредовыми зарисовками юной девушки, с тех пор он периодически пытался выпросить полные тексты. В общем, я из двух зол выбрала шарф.
Самое обидное, что цвет выбранной шерсти был очень красивый — насыщенно-фиолетовый, иногда уходящий в черноту. Он ассоциировался с горячими южными ночами и, на мой взгляд, очень подходил Лексу. Я так и представляла, как он лежит где-нибудь на песке и смотрит на темное небо. Или висит где-то на этом шарфе. Я уже готова из кожи вон вылезти, но связать еще метра два, чтобы повесить потом Лекса лично.
Грин встал и подошел к каминной полке; пошарив в вазе с фруктами, он достал яблоко и кинул в мою сторону. Подняв руки вверх над головой, я поймала яблоко и с наслаждением вонзила зубы в сочный плод. Тэд вернулся к креслу и начал сосредоточенно чистить апельсин, срезая кожуру ножом.
— Может, — задумчиво сказала я, проглотив кусок. — Петли слегка ослабить, тогда поприличнее будет?
— А не проще просто купить шарф?
— Нет, Тедди, это дело чести. Проигрыш в карты — святое. Хотя, мне тогда вообще масть не шла, — пожаловалась я.
— Зато в любви повезет, — иронично отметил мужчина. Лезвие в руке слегка дрогнуло и полоснуло его по большому пальцу.
— Ага, в большой и чистой, словно вымытый дракон, — фыркнула я, протягивая руку к его ладони и исцеляя небольшую царапину.
— Благодарю, — кивнул Тед и стер кровь с пальца. — Как все-таки удобно иметь в команде целителя, прям не жизнь — а сказка. Жаль только, редко вы встречаетесь.
— Редко, но метко. А вообще, это вроде как наследственное, у меня вот мамина бабушка была целителем, ее записи даже остались. Чисто теоретически, кто-то из моих потомков тоже унаследует дар.
— А вот у нас один я в семье оказался без способностей, — немного грустно улыбнулся Грин. Его кузен Ларс был вещевиком, как и отец.
Матери Теда и Ларса приходились друг другу родными сестрами. Мало кто в нашей стране не знал имени сестер Саммерс — блестящих предсказательниц. Несмотря на замужество, практиковали они под девичьей фамилией, идеально дополняя друг друга. К ним когда-то обращался за прогнозом сам Генрих III, наш покойный король. Но дар не помог им уйти от собственной гибели — почти пятнадцать лет назад они вместе с мужьями погибли при кораблекрушении. Теду тогда было пятнадцать лет, а Ларсу только-только исполнилось тринадцать, воспитывала затем вмиг осиротевших мальчиков бабушка по линии матерей. Ее не стало три года назад, так что Грин и Уэсли остались единственными родственниками друг у друга.
— Может, ножи пойдем покидаем, — предложила я мужчине, чтобы избавить его от грустных воспоминаний.
— После Новирока-то — самое оно, — сказал он, поднимаясь с кресла.
Что верно — то верно. Этой ночью вся столица дружно отмечала Новирок, поэтому даже сейчас, в первый вечер нового года, коридоры дворца были окончательно пустынными. Я после гулянки проснулась за полчаса до захода солнца с идеально пустой головой, все воспоминания напрочь выветрились из головы. Безумно радовал тот факт, что проснулась у себя в комнате. Одна. Тед открыл глаза в одной кровати с двоюродным братом и королем, они, кстати, так и продолжали отсыпаться, просто заходи — и бери королевство. Иногда я искренне начинала считать, что каждый раз кто-нибудь готовит очередной заговор, затем пьет рюмочку за успех мероприятия, потом еще одну. И еще. И трезвеют заговорщики только спустя несколько дней после праздника, откладывая неудачную кампанию на следующий год.
Прихватив несчастное вязание, мы с моим спутником погрузились в полумрак коридора.
***
Я резко дернулась и оторвала взгляд от бумаг, лежавших передо мной. Сколько я уже здесь находилась? Судя по затекшей спине, никак не меньше трех часов. Мы с Тедди изначально действительно отправились в тренировочный зал, где мне показывали, как правильно метать ножи в цель. Я оказалась на редкость бестолковой ученицей, то неправильно держала оружие, смещая тем самым центр тяжести, то слишком высоко заносила локоть, из-за чего тоже не попадала в цель. Из десяти бросков только два достигали места назначения, и то — один пришелся по соседней мишени, в которую я вообще не целилась. В конце концов, Грин отчаялся научить меня попадать в цель, и мы разошлись, решив отложить тренировку на какой-нибудь другой день. Спать я совершенно не хотела, поэтому направилась в архив, где и сейчас продолжала находиться.
Мне пришлось порядком покопаться в старых бумагах, но старания были вознаграждены — я нашла то, что искала — дело Луизы Олкот, той самой заказчицы «Весеннего листопада». Ее история оказалась достаточно банальной — супруг госпожи Олкот пресытился семейной жизнью и подыскал себе более молодую любовницу. Может, если бы у пары были дети, то неверный муж погулял бы да вернулся в семейное гнездышко, но, увы, за почти десять лет брака потомство так и не появилось. А вот молодая любовница господина Олкота смогла забеременеть и должна была подарить ему долгожданного наследника. Как гласило признание Луизы, прикрепленное к делу, муж захотел развестись с ней, чтобы жениться на беременной девушке и воспитывать своего ребенка. Господин Олкот хотел разрешить дело мирным образом, назначив пожизненное содержание Луизе, которого хватило бы на безбедное существование. Но супруга посчитала это недостаточной компенсацией за ветвистые рога на голове и решила получить в свое полное распоряжение все состояние мужа. Тогда-то она и обратилась к Дирону Ригли, а полученным ядом она отравила мужа. И беременную девушку.
Сабрина Толсон погибла в возрасте восемнадцати лет, сейчас ей могло исполниться двадцать семь. Если бы не родители девушки, то, скорее всего, это преступление не было раскрыто, одному Всевышнему известно, чего им стоило донести дело до самого короля. Убийцу их дочери покарали со всей строгостью — остаток своих дней ей предстояло провести в тюрьме, Луиза Олкот, надеясь на послабление, выдала изготовителя «Весеннего листопада», но ей это не помогло. Она так и не вышла на свободу, практически сразу ее убили в тюрьме во время одной из драк, разумеется, намеренно. И, если честно, мне было совершенно не жаль эту женщину.