Но что Эджил, что я для Эйдос — враги, от которых нужно избавиться любой ценой. И им нужна причина для этого. Чем же наша свадьба не причина? Вернее, они знают, что мы постараемся убить друг друга. Хм…
Или не совсем…
Как бы то ни было, если от меня избавится Эджил, это станет поводом для разрыва мирного договора. А если его лишат титула герцога, значит, его убийство не будет выглядеть как нечто ужасное. Скорее, героический подвиг во имя погибшей принцессы. Если же это он погибнет от моей руки, то, в идеале, меня отправят на виселицу. Убьют злодейку, которая посмела напасть на «друга» королевства.
В нашей свадьбе намешано много политики, интриг, жадности, а также много лжи и жажды убить нас.
Это понимаю я.
Это понимает Эджил.
Но при этом он влюблён в Мэрит… Хотя, какая разница? Каждый волен любить, что хочет. Я, например, люблю деньги, драгоценности и все блага этого мира.
Кстати говоря…
— Почему бы нам не перейти к нашим основным проблемам, герцог? — предложила я, мило улыбнувшись. — Например, когда вы предоставите мне отдельный особняк? Для начала будет вполне достаточно и трёхэтажного облагороженного здания. Также я бы хотела, как минимум десять личных служанок. Моя белоснежная кожа такая нежная, словно у младенца, и ей необходим особенный уход, а также ежедневный массаж. К тому же, мне бы не хотелось жить в столь ужасных условиях. Если вам как мужчине, который привык к военным походам и грязи, подобное приемлемо, то знайте: я отказываюсь. Я предпочитаю уют и чистоту.
Эджил всё это время смотрел на меня так, словно перед ним сидела какая-то ненормальная. Даже его вечно хмурый и напряжённый лоб неожиданно разгладился от удивления. При этом я была спокойна и вела себя как обычно на светских беседах.
— Миледи, — начал он. — Вы только прибыли в моё поместье, но уже ставите такие условия… Я, конечно, понимаю, что по документам мы женаты, но… это уже переходит все границы.
— Вот как? — озадаченно округлила глаза, словно не понимала, о чём он говорит. — Неужели сам Эджил де Воланд не может оказать своей супруге столь незначительную услугу? Видно, слухи о ваших возможностях слегка… завышены.
— Это провокация? — спросил парень, озлобленно усмехнувшись.
— Всего лишь рассуждения невинной леди, — протянула я, отводя взгляд в сторону, продолжая игнорировать тот факт, что Эджил действительно начинал злиться. Его мана выплёскивалась наружу, сияя алым светом. Но я знаю: он ничего мне не сделает. Во всяком случае сегодня.
— «Невинной»? Ха! — бросил он. — Боюсь, миледи, данный термин не подходит к вашей персоне. Да любой грешник в королевской тюрьме более невинный, нежели герцогиня Диана фон Хэлстейн.
— Что ж… — озадаченность и слегка глупое выражение мгновенно исчезли с моего лица. Я демонстрировала исключительно холодность и истинное высокомерие. — Не забывайтесь, герцог. Вы ничем не лучше меня. Я бы даже сказала, что хуже.
— Хуже? Я? Вы пытались убить невинную девушку! Причём не один раз! — грозно бросил он, ударив кулаком по столу. — Только чудом Мэрит выжила… Эта дева…
— А вы пытались убить наследного принца королевства Эйдос, — парировала в ответ.
— Не сравнивайте нас, — не сдавался он. — Я люблю Мэрит…
— А я люблю деньги, власть и богемный образ жизни, — парировала в ответ. — Вот только ради своих прихотей и желаний я пыталась избавиться всего от одного человека, а вот вы заставили страдать целую страну. Всех поставили на колени и ради чего? Той, кого даже не знаете?
— Я не намерен с вами это обсуждать, — грубо произнёс молодой человек. — Миледи, вам никогда не понять меня. В этом мире нет ни одного человека, которого бы вы любили. Более того, нет ни единого человека, который бы любил вас. Даже собственные родители с лёгкостью избавились от своей единственной дочери и отправили вас на верную смерть.
— Эх… — устало вздохнула, отводя взгляд. — Любовь… как по мне, то её переоценивают. Мои родители отказались от меня, потому что хотели выжить сами. Винить человека за то, что он просто хочет жить, низко. Это наши инстинкты. И, да, их брак тоже по расчёту. Однако меня сейчас злит не то, что вы упомянули мою семью, а то, как вы возвышаете свои паразитические чувства. Они больше напоминают болезнь. Если «любовь» — это то, что заставляет людей забывать о долге и о том, кто они есть, то мне не нужны такие чувства. Предпочитаю вместо эфемерного и непонятного мне мира мир материальный с благородным звоном золотых монет.