Уже через несколько секунд оба застыли, потрясенные. Маталия почувствовала, как в последний раз он дрогнул, и тихонько ахнула. Каждое ее движение заново его возбуждало, и Броган застонал, сдавив жене бока, чтобы она сидела спокойно, и прижался лбом к ее лбу, закрыв глаза. Она тоже прильнула к нему, ослабив свою мертвую хватку, чувствуя, как перетекают через нее его собственные ощущения...
Наконец он поднял голову и в последний раз ущипнул ее за талию. Потом окинул ее победным взглядом:
— Ну что, теперь-то ты поняла, кто я?
— Господи, умоляю тебя, скажи, что ты Броган, — прошептала она.
Он поперхнулся и оттолкнул ее от себя.
— Пошли, — сказал он. — Садись на лошадь, к ночи мы должны добраться до хижины.
Глава 11
Она все так же молча смотрела на него, и тогда он жестом показал на кобылу. Маталия закусила губу и соскользнула с бревна под угрюмым взглядом Брогана. «Как она до сих пор не поняла?» Он гневно прищурился, когда жена отступила от него, и шагнул за ней следом.
Маталия взглянула на его окаменевшее лицо. Ей было страшно, но она твердо решила, что сама распорядится своей судьбой. Женщина отступила еще на шаг, ахнув, когда он снова стал наступать на нее, как тигр перед прыжком.
— Я должна... должна кое-что сделать, — прошептала она. — Мне нужно сказать Энслин и Гвинет, что со мной все в порядке.
— Неужели? — сердито спросил он.
— И мне нужно выходить волков, — продолжала она.
— Старухи и так узнают, что я тебя увез, — незамедлительно сказал он.
— Я должна попрощаться. А то подумают еще...
— Они уже все знают. — Он говорил грубо и безапелляционно.
В глазах Брогана загорелся огонек упрямства, и она смотрела на него со злостью. Так они и стояли, пронзая друг друга взглядом, молча бросая друг другу вызов, пока Маталия вдруг не сорвалась с места и не помчалась через лес к открытому склону. Он без усилий ее догнал, но она стала отбиваться так яростно, что он отпустил ее, чтобы не причинить боль. Броган шел за женой по тропинке, с досадой глядя на нее.
— Идиотка! — рявкнул он. — Ты хоть понимаешь всю меру опасности, которой подвергаешь себя в данный момент?
— И она исходит от тебя! — крикнула в ответ Маталия.
— Меня тебе можно не опасаться.
— Значит, ты — Броган! — выдохнула она.
— А можно подумать, ты сама не догадалась, не скажи я об этом! Что это за жена, если она не может узнать собственного мужа?
— За которого только что вышла! — с жаром парировала она. — Мы почти и не знаем друг друга.
Броган отвернулся и направился к лошадям, зло бормоча себе под нос:
— Ксантье был бы рад до смерти, если бы ты разбилась, прыгнув с того обрыва над озером. Или, еще лучше, утонула бы в его водах, навеки упокоившись на дне.
В его голосе было столько безразличия, столько циничной, пугающей правды, что Маталия в смятении глянула на мужа.
— Никто не пожелал бы такого жене брата, — неуверенно возразила она, бросившись за ним.
— Ха! — рассмеялся Броган. — Ты не знаешь, что такое борьба за власть. Ты была желанное дитя любви, тебя всю жизнь окружали любовью и заботой, поэтому ты представления не имеешь, с чем приходится ежедневно сталкиваться другим. Я был рожден, чтобы сражаться против своей собственной крови, и убить мне ничего не стоит. — Он обернулся к ней и пытливо осмотрел ее фигуру. — Ты уже понесла?
Маталия задохнулась от возмущения.
— Откуда мне знать?! — воскликнула она. — Прошло еще слишком мало времени! И пожалуйста, перестань говорить «понесла», я не корова!
— У жены Ксантье не пришли месячные. Говорят, она уже носит ребенка.
— Состязание, значит? — гневно спросила Маталия. — Ты должен знать, сделал ли мне ребенка, только из-за этого дурацкого соперничества со своим братцем?
— Конечно, а ты как думала? — спросил он с едким сарказмом. — Если ты окажешься бесплодной, можешь возвращаться в дом на холме и чахнуть там вместе с этими старухами, которых выбросили их собственные мужья.
— Аххх! — задохнулась Маталия.
Броган удивленно отпрянул, не понимая, почему эти слова причинили ей такую боль. Жизнь, полная лишений, предательства и интриг, превратила его в человека холодного и расчетливого. И отвращение, застывшее в ее прекрасных глазах, потрясло его до глубины души. Он сжал губы и заставил себя оттолкнуть ее, понимая, что нежность недопустима, если он хочет добиться главной цели своей жизни — заполучить Керколди.
— Ты обещала мне один год и одного ребенка, Маталия Мак-Тревор О’Бэннон. Когда ты узнаешь, беременна или нет?
— Нет уж, давай-ка разберемся. Ты, значит, увез меня только потому, что тебе нужен ребенок? Только потому, что жена, родившая первой, обеспечит своему мужу наследство?
— Все зависит не только от твоего чрева. Мы сражались из-за многого в течение последних пятнадцати лет. Я накопил столько добра, что оно не поместится во всех сундуках моего дома. Доказал, что я храбрый воин. Наконец, женился, и пусть ты не та покорная жена, о которой я мечтал, но ты, по крайней мере, из хорошей семьи. Теперь ты должна доказать, что я способен быть отцом. Однако окончательное решение примет наш отец, когда оценит, чего мы с Ксантье достигли. Если же мы окажемся в равном положении, то наследство достанется тому, у кого первым родится ребенок.
— Получается, ты меня просто используешь.
— Ты меня тоже использовала, — гневно парировал Броган, напомнив ей про обстоятельства их знакомства. Маталия снова опустила глаза, признавая правоту его аргумента.
— А если я не захочу с тобой ехать? — спросила она.
— А тебя нужно спрашивать? — с еле заметной насмешкой в голосе Броган положил руку на ножны.
Маталия покосилась на него с подозрением и пнула придорожный камень. Затем посмотрела на своих обмякших волков и ответила вопросом на вопрос, резко меняя тему:
— Что значит этот каменный барьер рядом с домом? И почему Энслин так уверена, что ты через него не переступишь?
Броган смотрел на жену, ничего не отвечая.
— Ты не можешь ответить на простой вопрос? — усмехнулась Маталия.
— Он гораздо сложнее, чем ты себе представляешь. У меня нет тех слов, которых ты ждешь.
— Тогда у кого они есть?
Лицо Брогана стало печальным.
— Я жил здесь когда-то, — сказал он вполголоса. — Много лет. — Он вздохнул. — Мы с братом постоянно играли вместе. С самого момента нашего рождения были не разлей вода, как и многие близнецы. Мы еще даже друг друга не видели, а я уже знал, что он существует, чувствовал его. Нас разлучили с самого рождения, но разделить наши души оказалось невозможным. Когда мы подросли, стали уезжать верхом и встречаться, порой по несколько дней жили в лесах, разговаривали, играли. Он был моим лучшим другом. Но потом... мы... мы с Ксантье стали ссориться из-за всяких пустяков. Знали, что наша дружба обречена. Знали, что братская любовь, — он буквально выплюнул последнее слово, — недопустима. Мы были рождены, чтобы стать врагами. — И Броган перевел взгляд на Маталию. — Но драться с ним из-за тебя я не намерен.
Она отшатнулась от него, оскорбленная.
— Держись от него подальше, — в бешенстве прошипел Броган. — Он заворожит тебя, как змея, а потом отравит своим ядом. Он опасен! Бойся его, жена! Очень бойся!
Маталия в ужасе посмотрела на мужа, и ей еще сильнее захотелось вернуться в благословенный дом на холме, вместо того чтобы ехать с Броганом в его неспокойные земли.
Она с сожалением вспомнила о своих сестренках, о том, с какой неохотой и как мало заботилась о них. Как бы ей хотелось сейчас приласкать их, расспросить про их маленькие радости, оберегать их, как бесценное сокровище! Теперь-то она понимала, сколько добра сделали для нее родители и как ей повезло, что она выросла в любящей семье.