Она со знанием дела ответила на все вопросы и подошла к женщинам, которые перестилали половики. Те закивали и заулыбались. Маталия немного поговорила с ними, чтобы как-то отвлечь от трудов, и грациозно вышла из зала.
Не успел Броган подойти к ней, как появился граф и направился к сыну, с бездушным пренебрежением ступая по чистым половикам. Разница в отношении к прислуге графа и Маталии была очевидна. Если Маталия завоевала уважение слуг своей добротой и внимательностью, то граф считал, что настоящий правитель не должен замечать чернь. Слуги поджали губы при появлении старика, с трудом скрывая страх и неприязнь.
Граф что-то спросил у Брогана, и тот что-то рассеянно ответил, не отрывая взгляда от слуг. Маталия появилась снова, на этот раз с грудой чистого белья. Как по волшебству, кислые лица служанок повеселели, и они кинулись к ней забирать белье. А Маталия меж тем скороговоркой стала перечислять другие дела, прежде чем скрыться в боковой двери.
Коротко кивнув отцу, Броган кинулся вслед за покачивавшей бедрами Маталией и, нагнувшись, заглянул в дверь кухни. Окинув взглядом незнакомое помещение, он уставился на удивленную жену, которая как раз в этот момент подносила ко рту ложку. Рядом с ней стояла дородная повариха с напряженно-выжидательным выражением на лице.
Слуги, заметив Брогана, стали неловко переглядываться, не зная, как реагировать на появление одного из О’Бэннонов. Маталия опустила ложку.
— Наверно, что-то важное привело тебя вслед за мной в недра замка. А то я уж испугалась, что ты никогда здесь прежде не был и заблудишься.
Броган заморгал и снова обвел взглядом кухню.
— Я действительно никогда прежде здесь не был.
Настал черед Маталии удивиться:
— Я просто пошутила. Разумеется, ты бывал во всех помещениях замка, — сказала она с ноткой неуверенности в голосе.
— Нет, — возразил Броган, входя внутрь и распрямляя плечи. — Мне незачем было сюда приходить.
— Ну и ну! — воскликнула его жена. — Значит, пора тебе познакомиться с людьми, которые так преданно тебе служат. — И она представила мужу кухонную челядь, начав с поварихи и закончив тремя девочками, которые сидели возле раковины и мыли посуду.
Броган проигнорировал попытку познакомить его со слугами, внимательно разглядывая встревоженное лицо Маталии.
— Ты всех здесь знаешь по именам? — спросил он.
Маталия нахмурилась, не зная, как отвечать. Броган приблизился еще на шаг и взглянул на девочек. Самая старшая схватила за руки двух других, и они отпрянули назад, буквально вжавшись в стену. Одна из малышек вдруг разрыдалась, и та, что была постарше, что-то сердито зашептала ей на ухо. Рыдания мгновенно прекратились, сменившись приглушенными всхлипываниями.
— Зачем? — спросил он, снова поворачиваясь к Маталии. — Зачем тебе знать, как их зовут?
Маталия приоткрыла рот и от смущения залилась краской.
— Они станут твоими слугами, Броган О’Бэннон. Когда-нибудь ответственность за их благополучие ляжет на твои плечи. Я всего лишь пыталась помочь тебе и узнать их получше.
— Мы вполне можем о них заботиться, и не зная их по именам, — ответил Броган, пристально глядя на жену.
И тут Маталия встала руки в боки, с досадой воззрившись на своего недалекого мужа:
— Твоя семья удовлетворяет их материальные нужды. Тебе не кажется, что удовлетворять их менее осязаемые потребности не менее важно?
— А какие у них еще могут быть потребности? — спросил он, искренне озадаченный, но заинтересованный.
— В дружбе, счастье, временами в беспечности и даже в удовольствии!
— А каким образом знание их имен поможет все это удовлетворить?
Маталия потрясла ложкой, не обращая внимания на пролившийся на платье суп. Она открыла было рот, но тут же его снова закрыла, в сердцах погрозив мужу ложкой. Наконец ложка полетела на стол, и женщина гордо удалилась.
— С меня хватит! — бросила она через плечо, выходя из кухни. Ее черные локоны сердито подпрыгивали, стекая по спине, подобно сотне горных ручейков.
Едва она вышла, как слуги встревожено повернулись к Брогану. Он смотрел на них не менее встревожено, отчаянно пытаясь вспомнить имена, которые она так уверенно называла. В конце концов он сдался, присел на корточки перед хнычущей девочкой и осторожно взял ее за руку.
— Маленькая мисс, — ласково обратился он к ней, — почему вы меня боитесь?
— Простите, сэр, — прошептала она, вжимая голову в плечи.
— За что? — спросил он.
— Простите, сэр! Простите, пожалуйста! — выдохнула она, вырвала другую ладонь у старшей девочки и бросилась вон из кухни. Остальные сидели и смотрели на него широко раскрытыми глазами, в которых застыл ужас. Броган встал и огляделся. «Они все испытывают какой-то животный страх!»
— Вы все меня боитесь? — спросил он, тщетно надеясь услышать ответ. Затем снова кинул взгляд на девочек-посудомоек и попытался ласково улыбнуться. — Вы любите леди Маталию? — спросил он.
— О да, милорд! — с жаром кивнула старшая. — Она добрая и такая умная...
— А вы знаете, что она моя жена?
— Да, милорд.
— И все равно мне не доверяете?
— Вы — О’Бэннон, — дала исчерпывающий ответ старшая из посудомоек.
Броган смотрел на нее во все глаза, пораженный тем, какой смысл таят в себе эти простые слова. Он медленно кивнул и протянул руку, чтобы погладить ее по голове. Но девочка пригнула голову, ловко избежав его прикосновения. Броган расправил плечи и двинулся к выходу. На пороге он обернулся и увидел, что вся кухонная челядь смотрит ему вслед с выражением недоброго ожидания на лицах. Он тихонько выругался и ушел.
Этим вечером его снова посетило видение. Его это удивило, потому что оно не повторялось уже несколько месяцев, и Броган надеялся, что больше никогда его не увидит. Но только он задремал, как почувствовал, что вокруг него снова клубится знакомый туман, обволакивает его, манит. Туман клубился и полз, и Броган, как заблудившийся корабль, не мог найти выхода. Его протянутая рука пыталась за что-нибудь зацепиться, но туман тут же скрыл ее целиком. Он побрел, спотыкаясь, протягивая руки и хватая воздух, зная, что должен что-то найти, но не находил. Броган напрягся всем телом, готовый сражаться с неведомым туманом, и всматривался в плотную дымку, бросая вызов невидимому врагу.
И тут послышалась песня — песня женщины из сна, струившаяся сквозь пелену тумана. Песня поднималась и крепла, до боли знакомая. И нежный напев рассеял его страхи, гнев, сомнения, расслабил тело и успокоил душу. Он отдался течению тумана, и туман скрыл его полностью.
По телу пробежал прохладный ветерок. Броган открыл глаза и увидел, как стала рассеиваться дымка. И вот он уже видит свои колени и лодыжки... Потом туман стал отступать, расползаться и стелиться по земле тонкими струями. Песня звучала все объемнее, это была уже не просто мелодия. Броган поднял отяжелевшие веки и увидел Ее окутанную шелками фигуру, стоявшую у входа в пещеру. Угадывались лишь очертания, лицо скрывали тени и сырая мгла, но он все равно узнал Ее. Он попытался пойти Ей навстречу, но только сделал шаг, как Она отступила назад, в тень пещеры. Он остановился, всерьез испугавшись, но это был страх за Нее. Он манил Ее, умолял приблизиться. И вот Она уже стоит рядом и гладит его лицо, даруя безграничное утешение, какое умеет даровать только Она одна.
Он отдался Ее ласкам, поникнув на Ее нежных руках, утопая в звуках Ее песни. В этом потустороннем мире туманов и сновидений Она всегда была рядом. Но на этот раз Броган ощущал какой-то дискомфорт, что-то его неизъяснимо тревожило. Он открыл глаза и увидел, как разверзся вход в пещеру у них за спиной и появилась тяжелая тень огромного зверя.
Броган вздрогнул и проснулся, чувствуя, как колотится его сердце в такт прерывистому дыханию. Волкодав сидел у кровати и смотрел на окно. До слуха мужчины донеслись еле слышные звуки песни, и он повернулся, уже зная, что ее половина постели пуста. В состоянии полусна он встал с постели, подошел к окну и посмотрел на залитые лунным светом луга, переходившие в каменистые напластования горных пещер. Внизу он разглядел Маталию с волками, которые беспечно резвились, позабыв обо всем на свете. Она запела громче, и волкодав тоже подошел к окну и встал рядом с Броганом.