Сэйбл знала, что муж всегда старается вернуться поскорее. Оставив коня в конюшне, обветренный и промерзший, он являлся к ней, и свет любви в его глазах согревал ее так, как ничто другое. Даже в последние дни беременности, когда настроение у нее было не самое радужное, Морган оставался преданным и любящим супругом, чье терпение и нежность вызывали у нее на глазах слезы. С каждым прожитым днем молодая женщина любила его все сильнее, хотя ей трудно было поверить, что возможно большее счастье, чем испытанное ею в то солнечное сентябрьское утро, когда они венчались в великолепном большом зале Нортхэда.
Сэйбл просто не верилось, что после смерти Себастьяна Фабуа в ее жизни произошло столько перемен. Теперь Пенлис Уэллс принадлежал Моргану, и ей оставалось лишь изумляться, когда она сравнивала тепло домашнего очага в замке с холодом и мраком, царившими здесь при жизни того ужасного злодея. Преданные арендаторы и слуги были в восторге оттого, что ими вновь управляет представитель рода Хауэллов, поэтому они охотно ответили на призыв Моргана восстановить Уэллс в его прежнем виде и рьяно взялись за дело. Так что теперь Сэйбл больше не думала о тех ужасах, с которыми когда-то столкнулась здесь, и полюбила замок так же, как любил его Морган.
Конечно, Нортхэд для нее навсегда останется родным домом, и именно там она будет ждать Моргана, когда он будет уходить в плавание. Вернее так считал ее супруг – сама же она вовсе не собиралась отпускать его в море одного. Что же касается процветающей корпорации «Хауэлл Лтд.», которой руководил Морган, то в их отсутствие руководство всегда можно поручить Сергею. Если, конечно, он сможет надолго оторваться от своих чертежей, подумала молодая женщина, покачав головой.
Никто не удивился, когда в начале минувшей зимы было объявлено о том, что дом и поместье Уайклифа Блэкберна выставлены на продажу. Зато все, включая графа, который помогал при заключении сделки, пришли в изумление, когда поместье, теперь переименованное в Холл, приобрел сводный брат Моргана – Сергей. По всей видимости, ему весьма импонировала идея восстановить когда-то процветавшее поместье. Во всяком случае, так говорил сам Сергей. Сэйбл же думала: не являются ли прелестные серые глаза Бриджит Блер причиной того, что Сергей решил не возвращаться в Россию? Морган посмеивался над женой, считая это ее фантазией, но Сэйбл заметила, как он был доволен, когда Сергей официально попросил руки Бриджит и получил согласие. Свадьбу планировали сыграть сразу же по возвращении Моргана с супругой с Барбадоса, и Сэйбл мечтала о том, чтобы Сергею и Бриджит улыбнулось такое же счастье, каким она наслаждалась с Морганом.
– Не знаю, кто придет в большее возбуждение в связи с нашим приездом, – заметила Сэйбл, легонько коснувшись своими тонкими пальцами щеки ребенка, спавшего рядом на мягком одеяле, – родители или Лайм с Раймондом, которые отправятся с нами на Барбадос?..
Морган, протянув руку, взял жену за подбородок. В горле у него пересохло, когда он вгляделся в изумрудные глубины ее глаз, которые влекли его даже сильнее, чем таинственные морские просторы.
– Мне бы хотелось, чтобы ты передумала и на этот раз осталась дома, – проговорил он с нежностью. – «Вызов» ненадолго задержится в море.
– Я не смогу прожить без тебя даже несколько недель, – ответила Сэйбл, но ее глаза говорили гораздо больше, чем слова. – И кроме того, я хочу повидать Дмитрия и его семью, а утверждение миссис Полфри, что после родов мать должна лежать в постели целый месяц, – полный абсурд. – Она улыбнулась, говоря о домоправительнице замка, которая относилась к молодой хозяйке поистине по-матерински.
Всматриваясь в лицо молодой жены, прекрасные глаза которой глядели на него из-под широкополой шляпы, Морган склонялся к тому, чтобы уступить ей и взять с собой в плавание.
Наклонившись, он прильнул к ее губам. И хотя это было лишь нежное прикосновение, оно разожгло мощное пламя страсти. Ладонь Моргана легла на затылок Сэйбл. Вкус ее губ был сладостен; он почувствовал неодолимое желание, когда она обняла его за шею. Его руки гладили ее спину, он наслаждался теплом ее тела. Через минуту они оба задыхались от желания.
– Морган, перестань! – наконец услыхал он ее шепот.
– Разве это возможно? – пробормотал он, целуя ее и не давая ей выскользнуть из его объятий.
– Дженнифер сейчас придет за ребенком. Что она подумает, увидев нас?
– Ее ничто не может удивить, – возразил Морган. Он вздохнул, когда внезапно пробудившийся сын издал громкий крик. Сэйбл взяла дитя на руки и дала ему грудь.
– Почему ты даешь ему то, что ему хочется, но первому требованию, а мне приходится ждать? – улыбнулся Морган.
Губы Сэйбл дрогнули, когда она прижалась щекой к душистым волосикам сына.
– Накормленный, он будет дольше спать, – с лукавой улыбкой напомнила она. У нее перехватило дыхание, когда она заметила, с какой нежностью смотрят на нее глаза мужа.
– Говорил ли я тебе когда-нибудь, как люблю тебя? – спросил он, обнимая их обоих, и жену, и сына.
На щеках Сэйбл появились ямочки.
– Это и не требуется, – прошептала она.
– Вы хотите, чтобы я забрала его сейчас, миледи? – спросила Дженнифер, вышедшая вскоре к ним в сад; она вовсе не удивилась, увидев, что леди Кэри кормит сына грудью, прильнув к сэру Моргану, крепко обнимавшему ее.
Дженнифер была краснощекой молодой женщиной из соседней деревушки. У нее росло трое собственных детей, и Сэйбл обрадовалась, когда Морган пригласил ее ухаживать за их сыном.
– Благодарю, Дженнифер, – улыбнулась леди, передавая ей заснувшего ребенка. На мгновение ее рука задержалась на темноволосой головке мальчика, и у нее сжалось сердце, когда она – в который уже раз! – отметила удивительное сходство отца и сына.
Сэйбл подождала, когда Дженнифер уйдет, после чего начала застегивать блузку. Морган не сводил с нее глаз, и пуговки почему-то никак не застегивались.
– Дай-ка я попробую! – со смехом сказал он и взял ее за руку.
– О чем ты думаешь? – спросила Сэйбл. Запрокинув голову, она увидела, что муж смотрит на нее с лукавым выражением в глазах.
– Да думаю – какой смысл застегивать блузку, если ее все равно снимать?
– Но не здесь же, сэр? – усмехнулась Сэйбл, однако по его горящим глазам поняла, что это не смутит его.
Морган обнял ее за плечи.
– Место не имеет никакого значения, когда я хочу тебя, – пробормотал он, зарывшись лицом в ее локоны. – Но ради приличия я постараюсь обуздать себя до прихода в спальню.
– Какой ты молодец! – проворковала она и еще крепче обняла его за шею.
Сэйбл была так прекрасна, что казалась сотканной из воздуха. Сколько раз она доказывала свою любовь, мужественно рискуя жизнью как в роскошных покоях сераля, так и в темных переходах Пенлис Уэллса! Он чуть не потерял ее из-за собственной глупой гордыни, он отказывался признаться в любви к ней, пока не освободился от угнетавшего его позора внебрачного рождения. Теперь Морган знал, что завоевал любовь женщины редкого мужества и решительности, – женщины, за которую он с готовностью отдал бы жизнь и которую уже давно обожал.
– О чем ты все время думаешь? – спросила Сэйбл замолчавшего мужа. Склонив голову к плечу, она кокетливо улыбнулась ему. – Наверное, я уже надоела тебе?
Голубые глаза Моргана горели страстью, он еще крепче обнял жену.
– Поверьте, мадам, это невозможно. Скорее вы от меня устанете.
Изумрудные глаза Сэйбл сияли любовью, когда она вглядывалась в мужественное лицо Моргана.
– В таком случае советую вам, сэр, отменно постараться, чтобы я не искала развлечений на стороне.
Она задохнулась, когда Морган, сунув руку ей под блузку и сгорая от желания, стал ласкать ее обнаженную грудь.
– Для меня не существует более приятного занятия, чем это, – прошептал он, запечатлев на ее устах такой поцелуй, от которого она потеряла голову. – Я с упоением буду любить вас, Сэйбл Кэри, буду любить всю жизнь!..