Распрямившись, Касси с трудом встала с постели, куда кинулась, чтобы удержать метавшуюся Беату, и уселась в придвинутое кресло, закрыв руками лицо. Водери? Нет, это не он! Не мог Водери совершить такой подлый поступок! Очень возможно — Вальнуар. Ги — вне всякого сомнения. Но не серьезный, терпеливый Водери!
И все-таки его имя, произносимое Беатой в ее ночных кошмарах, было убийственным фактом, и Касси не смела допустить, чтобы Уилл это услышал. Для любого мужчины, который любит это хрупкое создание, это было бы, конечно, неоспоримым доказательством вины Водери и достаточным основанием, чтобы приговорить его к самой жестокой каре. Касси обещала заботиться о Беате, и это для нее сейчас самое главное. Только она одна должна это сделать. Она уронила голову на подголовник с подушкой, веки ее опустились, и она произнесла искреннюю молитву о выздоровлении Беаты как от лихорадки, так и от боли, заставившей ее впасть в детство.
Объехав дозоры, Уилл с нетерпением устремился к дому. Вернувшись, он застал обеих женщин преспокойно спящими. Он остановился в дверях комнаты — его комнаты, хотя он редко входил сюда в течение многих дней — и наблюдал, как спокойно дышит Касси. Постепенно чувство безмятежного покоя охватило его и усмирило мрачное нетерпение, горящее в его душе. На него вдруг повеяло необычайным теплом. Как он сможет вынести разлуку с этим прелестным созданием? Мысль, то она будет где-то вне пределов его досягаемости, вызвала у него тупую боль одиночества, которой он уже давно боялся. У него, как у человека чести, был единственный выбор — наслаждаться ее обществом на безопасном расстоянии немногие дни, что ей осталось пробыть здесь.
Во сне Касси почувствовала, что за ней наблюдают. Обрывки снов прятались в тайные уголки ее сознания, ресницы поднялись, и затуманенные сном нежные и внимательные глаза мгновенно уставились на хозяина комнаты.
Уилл так мягко улыбнулся, что она почти растаяла от тепла этой улыбки. Он спокойно подошел к креслу, в котором она полусидела, полулежала. Еще не полностью проснувшись, она посмотрела на него с приветливостью, сулящей больше чем дружбу. Уилл опустился на колени и привлек это сладкое и бесконечно манящее существо в свои объятия. Только чуть слышное шевеление ворочающейся во сне Беаты сдержало его порыв.
Взяв себя в руки, Уилл спокойно заговорил:
— Эдна приготовила вкусную еду. — Он подал ей руку так церемонно, словно собирался сопровождать прекрасную леди на королевский праздник. — Идемте ужинать.
Касси возразила:
— Я не могу оставить ее. — Полностью проснувшись и вспомнив, почему Беату так важно не оставлять наедине с Уиллом, Касси показала на неподвижную фигурку.
— Вы пробыли в этой комнате почти всю ночь и весь день, — нахмурился Уилл. — Вы должны сойти вниз. Не беспокойтесь, Эдна посидит с Беатой, пока мы едим.
Фиалковые глаза сощурились при взгляде на его протянутую руку. Конечно, если с Беатой останется не Уилл, она спокойно может ненадолго уйти. Касси положила пальчики на предложенную им руку и поднялась. Безусловно, Эдна при необходимости позовет их.
— Я пойду с вами… — Она замолчала, собирая все мужество, чтобы бесстрашно посмотреть в бездонные глубины его черных глаз, и твердо закончила: — Если вы позволите мне провести здесь эту и все последующие ночи, пока Беата не поправится, Уилл остановился, рассматривая девушку, за мягкой женственностью которой скрывалась сильная воля и все чаще проявляющееся высокое мужество. Несмотря на подозрения, связанные с ее прежними поступками, ему понравилось, что она настойчиво хочет ухаживать за явно боготворившей ее Беатой. Может быть, она и разрывается между преданностью семье и дружбой с ним — ее врагом, но Кассандра была настоящей леди, однако не настолько эгоистичной, чтобы ставить свое благополучие выше благополучия другого. Истинная леди, повторял он, но так непохожая на тех, кого он знал раньше.
Касси почувствовала его теплое одобрение, и ее щеки залились краской от сознания вины. «Не будь дурой! — говорила она себе. — Даже если бы Беата не упомянула имени Водери, ты бы все равно осталась рядом с ней! И нечего стыдиться, если одним поступком преследуешь две цели».
Уилл счел покрасневшие щечки Касси за очаровательное проявление робкой натуры и был позабавлен застенчивой улыбкой, с которой она обратилась к нему:
— Прошу вас позволить мне привести себя в порядок!
Касси была уверена, что являет собой жалкое зрелище, с непослушной и взъерошенной гривой и в смятом платье, которое она не снимала со вчерашнего дня. Признавая в душе свое несовершенство, она никак не хотела показываться Уиллу в таком непривлекательном виде.
В то время как одна ее рука оставалась на его руке, другая робко поправляла великолепие черных локонов. Внезапно спохватившись, что этим жестом она только привлекает внимание к своим растрепанным волосам, она еще более покраснела и попыталась объяснить:
— Мои волосы надо тщательно причесывать. — Это было правдой, но до отвращения глупой. Она мгновенно добавила: — Я была бы счастлива, если бы мне удалось хотя бы наспех помыться.
В глазах Уилла засверкали искорки смеха, и он понимающе улыбнулся так озабоченной своей внешностью девушке. С его точки зрения, она и так Достаточно красива, чтобы постоянно прихорашиваться, но ведь большинству женщин это доставляет удовольствие. В широкой накидке из черного атласа, с затуманенными сном фиалковыми глазами и покрасневшими от избытка чувств щеками, она выглядела так, точно только что проснулась после ночи, проведенной в объятиях возлюбленного, и была прекрасна. Но он кивнул и приглашающим жестом указал ей на дверь комнаты:
— Я пришлю Эдну посидеть с Беатой, а пока подожду вас внизу.
В этот и в каждый вечер последующих двух недель Уилл прилагал все усилия, чтобы успеть к ужину домой и провести время за столом или перед камином с нежной, ласковой Кассандрой. Хотя юный Кенуорд всегда присутствовал при этом, выполняя роль компаньона, они редко замечали его, занятые друг другом. Они говорили о многом. Но некоторых тем они избегали, словно боясь нарушить хрупкую гармонию.
Беата медленно исцелялась от своего таинственного недуга и все чаще спускалась вниз, чтобы быть поближе к своей «сказочной королеве», но каждый вечер до возвращения Уилла она еще проводила в постели. Она уже не бредила, и страх Касси перед опасным откровением прошел.
В четырнадцатый вечер Уилл сидел рядом с Кассандрой в кресле перед камином в нижней комнате и похваливал ее за чудесный ужин. Со времени отъезда Мэг Касси все больше и больше занималась домашним хозяйством — с благословения Эдны и иногда при ее участии.
Между Касси и Уиллом так много всего произошло, что теперь они могли сидеть, как теперь, в тесном молчании. Уилл верил, что может владеть собой, и позволил Кенуорду вечером уйти в дом к своим людям — выпить эля и поиграть в кости, а их оставить наедине. Ноги его были протянуты к прыгающим в камине огонькам — единственному освещению комнаты, а темные глаза неотрывно глядели на чистый профиль близко сидящей и такой соблазнительной девушки.
Черные локоны выбились из свернутой кольцом вокруг головы косы и легонько щекотали покрасневшие от огня щеки. Белыми зубками Касси слегка покусывала нижнюю губу, и она стала яркой, как спелая ягода.
Касси ощущала его внимание. Она упивалась им, однако прикусила губу, чтобы улыбкой не выдать удовольствие, которое ей доставляет его общество. Она боялась, что узнай он о своей власти над ней, как тотчас, прикрываясь шуткой, опять удалится от нее на некое расстояние.
Именно это он и делал всякий раз, когда они, казалось, приближались к запретной границе, которую он провел между ними.
Во время этих спокойных вечеров они говорили о жизни или о повседневных светских событиях, но никогда не заводили разговора о своих благородных родственниках. По молчаливому соглашению они не касались и политических проблем.