Критик А. М. Скабичевский описывает двух бра-1Ьев, мелких петербургских чиновников. Оба отличались тем, что всему удивлялись, при этом младший как бы вторил другому эхом; скажет один: «Удивительно!» - другой в ответ: «Поразительно!» Еще с конца XVIII века в петербургских журналах замелькал и галлицизм бесподобно.
Изумление по поводу равноценности слов, как и глубокое недовольство развитием однозначных (в словах генерала), - результат одного и того же: включаясь в разговорную речь, новые формы вызывают соревнование старых и новых слов. Чиновник еще согласится с этим, но генерал...
Итак, прежде всего: бесподобно! - удивительно! -поразительно!
По-русски так не говорили; предельная степень восторга, переданная этими словами, не свойственна русским. Все это - слепки-заимствования (кальки) из других языков - из церковнославянского, французского или немецкого.
Более «русскими» были выражения, обращавшие внимание собеседника на разумность того необычного, о чем говорят. Невообразимо тоже известно с конца XVIII века; немыслимо - с 40-х годов XIX века; невероятно - с начала XX. Но если мы заглянем в словарь Д. Н. Ушакова, станет ясно, что только последнее слово в предвоенные годы почиталось литературным; два других, равных по смыслу, воспринимались как разговорные. А ведь кроме этих трех были - и есть! -еще и более новые, но также книжного происхождения: неправдоподобно, чрезвычайно, неимоверно.
Неимоверно употребляли Лермонтов, Гончаров; оно сверстник слову невообразимо, да и невыразимо также. Чрезвычайно хотя и книжное слово, однако в данном значении известно недавно. Небывало как невиданно - след первых советских пятилеток, и даже в словаре Д. Н. Ушакова его еще нет. Попадается и слово исключительно, которое образовали от прилагательного исключительный - кальки с немецкого или французского прилагательного, очень искусственного слова, известного с конца XVIII века. Однако только Л. Толстой решился использовать слово исключительно, затем - Короленко, Куприн, сделав его литературным словом.
Трудно себе представить, что еще первые читатели «Анны Карениной» воспринимали его как необычное слово, однако это так.
Накопление слов, которые выражают отношение человека к факту, шло своеобразными волнами. При этом извлекались они из самых разных источников, соотносились со словами европейских языков, составлялись из частей книжных слов, полузабытых и ветхих, выделялись из прилагательных, уже получивших к тому времени новое значение.
В результате стало возможным выразить и простое удивление простодушного человека: бесподобно -удивительно - поразительно; и сдержанное изумление образованного человека: невообразимо - невыразимо - немыслимо; и рассудочное впечатление скептика: неимоверно - неправдоподобно - невероятно; и реалистическую точку зрения современного человека, который опирается уже не на чувство или мнение, а на реальный факт: чрезвычайно - небывало - беспримерно. На все случаи жизни и для самых разных потребностей составились в нашей речи выражения, с помощью которых можем мы высказать свое отношение к тому, что видим и чувствуем.
Но этого мало. Изменялась и форма выражения этих отношений. В поисках тех пределов, за которыми УЖе как будто нет дальнейших степеней выразительности, русская речь дошла до описательных выражений, подражая, быть может, другим языкам: кому-то хорошо до невероятности, до чрезвычайности, до невозможности!
Усиление чувства, крайние степени изумления в слове сегодня еще носят разговорный характер, в литературный язык их еще не допустили. Однако за ними, по-видимому, будущее, потому что... Да потому, что нет больше слов, особым значением своих корней способных продолжить эту длинную цепь выражений. Все уже было. Все известно. Но языку нужны новые слова. Вот и создаются аналитические конструкции с помощью самого абстрактного по смыслу суффикса имен существительных -ость, хотя и от тех же самых прилагательных, которые дали в свое время наречия невероятно, чрезвычайно, невозможно. Смысл старых корней понятен, но передается все новым и новым словам: невероятно - до невероятности и т.д.
Мало выразить удивление перед непостижимостью увиденного. Нужно и оценить то новое, что увидел. Из дали времен дошло до нас книжное слово прекрасно, которое затем сменило народное русское красиво -оно сохранилось в безыскусном и простецком «Красота, красотища!» Но в середине XIX века и это новое показалось невыразительным, пресным. В романе «Юность» Л. Толстой осуждает речь студентов-разно-чинцев, которые «употребляли слова глупец вместо дурак, словно вместо точно, великолепно вместо прекрасно и т.п.». Это т.п. примечательно: значит, многими словами разночинцы поразили потомственного дворянина, графа. Белинский тоже любил слово великолепно! Писарев - употреблял. Его, однако, не поместил в свой словарь академик Я. К. Грот: в 1895 году оно еще не было литературным.